и я разглядывая нежно-розовые стены с совятами, медвежатами и звездами.

Милый ночник на прикроватной тумбочке в виде облачка, как дома; кресло-мешок; рабочий стол, полный красок, фломастеров, карандашей, цветных стикеров; кресло на колёсиках; милейший пушистый коврик у кровати и сама кровать — большая, конечно же, розовая, с изголовьем в виде белого облака.

— Мама, смотри! — дочка указала на люстру на потолке в виде месяца и звезды.

— Тебе нравится? — спросила я, улыбаясь вместе с дочкой.

— Очень! Папа Саша, ты очень сильно молодец!

Дочка торопливо сняла сандалики и забралась на кровать, начав на ней прыгать.

— А тебе нравится? — спросил Саша, подойдя ко мне и наблюдая за тем, как наша дочка резвилась по комнате.

— Ты сам всё это выбирал?

— Всё, что розовое — я. Остальное — пришлось прибегнуть к помощи специалистов.

— Ты молодец. Правда. Мне очень нравится, Саш.

— А что насчёт бассейна, принцесса? — поймал Саша Настю в прыжке.

— Мне нужно переодеться, — ответила уже запыхавшаяся дочка, а затем, смахнув прядь черных волос со лба, деловито добавила. — Оставьте меня одну в моей комнате. Я переоденусь в купальник.

— Как скажете, — усмехнулся Саша и аккуратно поставил дочка обратно на постель. — Мы с мамой будем ждать тебя внизу.

Я спустилась вниз одна — Саша зашёл в свою комнату, чтобы тоже переодеться, но дверь, в отличии от Насти, оставил слегка приоткрытой.

Я не стала думать, что это какой-то знак или намёк. Мне не хотелось давать самой себе пустые надежды.

С легкой улыбкой в одних шортах и тапочках Саша спускался по лестнице. Пришлось предупредить его, чтобы он не смеялся, когда Настя спустится. Потому что образ суперзвезды она полностью привезла с собой.

— Я готова, — пафосно объявила Настя, спускаясь вниз. В очках, в шляпке, в купальнике и кроксах.

Саша спрятал смешок за покашливанием и вывел Настю через заднюю дверь прямо во двор к бассейну.

— Мама, принеси мои штучки.

Под «штучками», которыми у нас была забита целая сумка, Настя подразумевала всё, что можно надуть: спасательный жилет, спасательный круг, нарукавники для плавания и два надувных шара специально для водных игр.

Со всем этим добром я пришла к бассейну, у которого мы всё это надували до головокружения.

Я не помню, когда последний раз видела дочку такой счастливой. Не помню, чтобы она доверяла еще кому-то, кроме меня и Арины, так же сильно. Она резвилась на всю катушку. Плескалась, пищала, прыгала с Сашиных плеч в бассейн и даже меня затащила в него.

К сожалению, я не догадалась взять с собой купальник, поэтому мне пришлось забраться в бассейн в простом черном белье. Хорошо, что это был комплект. Иначе я бы умерла от смущения, ловя каждый раз на себе Сашины взгляды.

Из бассейна мы смогли забрать Настю только с наступлением заката и ужином, который я приготовила, пока Саша с дочкой носился по двору, с водяными пистолетиками.

После ужина и душа Настя, завёрнутая в махровый халат и полотенце на голове прильнула к Саше, смотря мультик вместе с ним на диване. И уснула.

День, начавшийся в пять утра, был настолько насыщен приключениями, что дочка впервые за три года уснула не в постели, а там, где её попросту выключило.

— Я унесу её в комнату, — шепнул Саша и аккуратно подхватил спящую дочку на руки.

— Я помою посуду, — сказала я тихо и ушла на кухню, где приступила к мытью посуды.

Сама я тоже была в махровом халате. Судя по запаху, который я улавливала от ткани, Саша его часто носил. И это было приятно — снова чувствовать на себе его запах, пусть даже так.

Посуды было немного, помыла я ее довольно быстро и, пока протирала полотенцем, на кухню тихо вошёл Саша. Он тоже принял душ, о чем свидетельствовало полотенце, низко сидящее на его бёдрах.

— Спасибо тебе за этот день, Саша. И за все другие. Настя в восторге, — улыбнулась я, опустив взгляд на тарелку в своих руках, которую теперь слишком усиленно натирала, чтобы не пялиться на обнаженный мужской торс в каплях воды.

— Я оставил ей включенный ночник, чтобы не испугалась, если проснётся ночью, — на мои слова благодарности Саша никак не отреагировал.

Подпер бедром край кухонного стола, хмуро и устало наблюдал за тем, как я натирала тарелку, которая уже давно была сухой.

— Я посплю на диване в гостиной, — сказала я, чтобы разбавить гнетущее молчание.

Почему он молчит? Почему так смотрит? Всё же было хорошо.

— А почему сразу не у ворот? — спросил Саша, подняв на меня сердитый взгляд.

— В смысле? — не поняла я, нахмурившись.

Саша шумно вздохнул, забрал из моих рук тарелку, которая, похоже, раздражала его. Оставил тарелку на столе, следом забрал из моей руки и полотенце, не глядя швырнув его в сторону.

Шаг за шагом он наступал на меня, заставляя отступать назад до тех пор, пока я не уперлась задом в столешницу гарнитура.

— Скажи хоть что-нибудь, Саша, — выронила я хрипло, совершенно не понимая, как интерпретировать его суровый взгляд. — Я тебя не понимаю.

— Не понимаешь? — хмыкнул он с издевкой. — Это я себя не понимаю.

Его пальцы коснулись пояса халата и медленно потянули его. Не встретив никакого сопротивления, пояс развязался, полы халата разъехались в стороны, обнажая меня.

— Саша, — шепнула я тихо, оглушенная собственным сердцебиением.

— Как же я тебя ненавижу, Руфи, — сокрушенно выдохнул Саша. Запустив пальцы в мои волосы, сжал их в кулак и прильнул к губам жадным поцелуем, выбив из груди хриплый стон. — Ненавижу, — шептал он, как в бреду, осыпая мой подбородок и шею поцелуями.

Подхватив под бедрами, усадил на столешницу, устроился между моими ногами и позволил стянуть с него полотенце.

Совершенно дикими хаотичными поцелуями мы исследовали тела друг друга, не уступая друг другу. Я с упоением скользила ладонями по его плечам, впивалась ногтями в спину и сходила с ума от того, с какой жадностью и желанием он стискивал меня в свои объятиях.

— Ты мне доверяешь? — шепнул Саша, заглянув мне в глаза.

— Всегда, — выдохнула я. С дрожью и тихими всхлипами приняла долгожданную наполненность им, его чувствами, его ненавистью и любовью.

Глава 27

Ощущение крепко обнимающих меня рук вместо одеяла — лучшее, что могло со мной случится.

Обнаженные, мы уснули только под утро, когда лучи летнего солнца начали настойчиво пробираться сквозь шторы.

Мне хочется верить, что этой ночью Саша меня не только ненавидел, но ещё и любил. Нежно, страстно, эгоистично, жадно. Он ловил мой взгляд,