– Ох, Томми, Томми, тебя всегда отличало твоё излишнее недопонимание. Задай себе обратный вопрос, а ты сам попытался хоть раз понять Сотворителя? Кстати, знаешь, самое забавное то, что мы прошлое и настоящее одного целого. Когда-то ты для него был незабываемым другом, но теперь я его настоящее. Ты спросил, почему выбираем тех, кого не знаем? А если бы ты был настоящим другом, стал бы ты расспрашивать своего друга почему он выбрал салат вместо пирожного? Понимаешь, вся загадка человеческой дружбы в том, что она должна быть свободна. Нельзя ограничиваться лишь одним пространством, нужно искать свободу в обычном.

– Но тогда, если исходить из твоих слов, настоящей дружбы и не существует? Я у Сотворителя был единственным, лучшим другом, но он стал знакомиться с другими ребятами. Ты, Белобарс, говоря с твоих слов, его настоящее, но, однако я не вижу вас вместе, более того, я знаю, что он пропал. Я поэтому и позвал тебя сюда, мне хочется понять, что движет людьми и что значит дружить?

– Настоящая дружба это и есть настоящая свобода. Друг не ставит тебе каких-либо рамок или же условий, вы просто живёте здесь и сейчас. Да, каждый из вас находится в своём мире, да, вы можете отличаться взглядами на мир, но, если ты чувствуешь рядом с человеком духовное спокойствие, если тебе просто нравится, когда он говорит тебе «друг мой, брат» – это и есть настоящая дружба. Безусловно, вы были отличной командой, ты научил Сотворителя свободе, показал, что значит бороться за себя и за своё слово, но ты, мой дорогой Томми, не показал ему главного. Ты не показал ему, что, порой, можно переступить через себя. Помнится, что мы же состояли в одной нашей банде, верно? Получается так, что мы друг другу и прошлое, и настоящее.

–Хах, Лиано, не самые лучшие времена ты вспомнил, давай пока не будем о них, ладно? Не думаю, что сейчас самое время. Я ещё заметил, что в вашей дружбе с Сотворителем ты перестал быть собой, хах. Неужели ты думаешь я забыл маленького бандита? Да даже сейчас, за запахами духов ты пытаешься скрыть запах алкоголя, тебе, вероятно, стыдно и ты думаешь, что он тебя осудит, если настоящая дружба заключается в абсолютной свободе, то почему ты до сих пор не рассказал своему настоящему другу, что это твой псевдообраз и что ты давненько принимаешь препараты?

– Ты обвиняешь меня в том, что я веду себя культурно, по отношению к другу? Знаешь ли, иногда из дружбы можно вычерпнуть нового человека в себе, да, я строил для него образ, однако этот…

– Прошлый образ стал твоим настоящим? – перебил его Томми – Хах, и это мы тоже слышали и тоже от тебя. Ты так и не ответил на вопрос, почему, к примеру, я сижу перед тобой такой, какой я есть, а ты зализал свою любимую, лохматую чёлку и надушился для встречи с другом?

Их разговор внезапно зашёл в тупик, после этих сказанных слов, Лиано не знал, что сказать, где-то внутри себя в этом споре он принял поражение и должен признать, что Томми научился железно держать позицию.

– Ты слишком изменился за эти три месяца, Лиано, – внезапно сменил тему Томми. – Знаешь, порой даже становится и смешно, и страшно, за каких-то жалких три месяца без существования одного единственного человека всё вокруг поменялось.

– Всё вокруг поменялось только для нас, но никак не для остальных. Знаешь, порой я чувствую закат всей этой истории, как можно сломить человека, верного своей цели? Того, кто побывал в двух других мирах, который пережил предательство, любовь, что вообще может сломить такого человека?

– Его сломит только предательство в настоящей дружбе, – тут Томми встал и явно собирался уходить. – Если бы я был ему настоящим, как он любил называть, братом, он бы не поверил тебе. Всё зависит от тебя, Лиано, последний луч надежды находится в твоих руках.

На этом моменте старые друзья попрощались, словно в последний раз, а Лиано так и остался сидеть на лавке, ещё никогда в его голову не приходило столько мыслей.

Что может быть милее первой, детской влюблённости? Это то чувство, которое затрагивает тебя, а иногда полностью рушит сознание. Когда ты уже в возрасте и понимаешь, как нужно правильно жить, ты ещё можешь что-то контролировать, но никогда ты не сможешь держать под контролем бурю эмоций, когда ты с ней не сталкивался.

Жизнь текла мимолётно, друзья сменялись, стычки происходили всё чаще, а взгляд маленького, беленького мальчика не менялся. Он сидел в своей оранжерейке, которую называл Сира и рядом с ним, развалившись на солнышке, лежал паренёк по имени Томми. Странным было то, что один из них, смотря на небо широко улыбался, а другой сидел рядом и копался палкой в земле.

– Вот что я тебе скажу, Белобарс, ты с этим делом не шути и выкинь из головы. Только вспомни, какой путь она выбрала, а ей шёл всего десятый год.

–Не могу я так, Томушка, ну не могу. А если она изменилась? Вот не поверишь, буквально вчера видел её, а она так грациозно сияет!

– Тьфу ты, Балда! Ну какая любовь может быть в 13 лет? Пошли лучше к Микси, а? Говорят, что родители ему новый мяч купили, так хоть опробуем!

Белобарс нехотя встал и поплёлся вслед за Томми, но по его взгляду можно было определить недосказанность.

…

Смеркалось. Прошёл примерно час, после разговора с Томми. На улице уже во всю зажглись фонари и ожили люди, город начал постепенно обретать ту самую форму, которая бывает только необычным вечером или в какой-то праздник. Только вот Лиано был не то опечален, не то шокирован внезапным разговорам. Если верить Томми, то именно от Честера зависит дальнейшая судьба парня и только он может остановить Эдди.

Собравшись с духом, он гордо, но медленно встал, опёрся на свою трость и пошёл на крышу. Всё, что ему оставалось – это кричать, кричать так, чтобы голос эхом проник во все уголки города, и чтобы его любимый и единственный друг услышал его. На том он и порешил.

Браслет Лиано начал пиликать во второй раз, всё более сильнее и жёстче, но именно это и довело парня. В порыве гнева, он оторвал несчастный браслет перед входом в открытый подъезд и стал подниматься по лестнице. Его подъём казался ему неимоверно долгим, длинною в целую вечность.

– Сотворитель! – Лиано уже стоял на крыше многоэтажного здания и перед ним открывались места родного города. – Сот-во-ри-тель! Я знаю, ты слышишь меня! – парень начал закашливаться от напряжения голоса. – К чёрту эти прятки! Ты. Мне. Нужен! Я… Я… Скучаю…

Видимо, Честер явно такого не выдержал и упал на спину. Перед ним открывалось чистое, просторное небо, с бегущими по нему облаками, он ещё никогда не был настолько эмоционален и открыт этому миру. Лиано достал из кармана штанов тот самый дневничок, в котором он активно писал и, достав из другого кармана ручку, он принялся нервно записывать. Нельзя определить точно писал ли он час, или же прошло всего десять минут, но это время сильно утомило его, глаза постепенно закрывались, и он остался лежать на холодной крыше. На дневничке можно было увидеть лишь одну фразу: «Я прошёл через это.»