— Я все поняла.

— Котаро, прошу тебя, не усложняй ситуацию. Продолжительность жизни Юри-тян зависит от тебя.

— Пошел ты!

— Когда мы зайдем и включим свет, сидите спокойно, ясно? Не нужно нервировать старика, ему и так будет несладко. Котаро, прежде всего это касается тебя. Муцуми, не вздумай курить при нем. Это неуважение к чужой смерти. Юрико, пистолет держи наготове. Все, пошли. И ни звука.

Муцуми задергивает шторы, а мы с Юрико стоим в дальнем углу комнаты рядом с какой-то ширмой. Скорее всего, антиквариат. Даже без света понятно, что в комнате нет ни одной вещи моложе пары сотен лет. Но это меня сейчас занимает меньше всего. Будь здесь хоть золота по щиколотку, это ничего не изменило бы.

Лишний раз я убеждаюсь, насколько относительны все ценности.

Юрико тихо дышит рядом. Я не вижу ее лица, не вижу, где пистолет. Поэтому не рискую. Вполне может быть, что ствол она держит у своего виска. С нее станется. Девчонка совершенно потеряла голову.

— Юрико, — я стараюсь говорить так, чтобы Муцуми нас не услышала, то есть просто шевелю губами, — Юрико, все, что тебе наговорил Такэо, это бред, понимаешь? Он тобой манипулирует.

— Перестань, — угадываю я ответ.

— Не перестану. Отдай мне пистолет.

— Нет.

— Хорошо, давай просто уйдем отсюда.

— Если хочешь, иди. Я останусь…

— Почему?

— Я ему нужна.

Дура! Дура! Дура!

Я сжимаю кулаки так, что хрустят суставы.

— Подумай, если мы сейчас не уйдем, то оба станем соучастниками убийства. Ты этого хочешь? — мне все труднее шептать. Еще немного и все-таки сделаю то, что уже очень давно хочу сделать. Заору на весь дом.

— Это не убийство.

— А что же это, по-твоему? Как называется действие, непосредственно ведущее к смерти другого человека?

— Тебе не понять.

Идиотка! Идиотка! Идиотка!

Муцуми задергивает последнюю штору. Через несколько секунд она подойдет к нам, и тогда уже ничего не поделаешь. Тогда уже придется смотреть на то, как несколько психов убивают ни в чем не повинного старика.

— Отдай мне пистолет. Отдай, пожалуйста! Мы же с тобой были друзьями…

— Ты слюнтяй и всегда был слюнтяем. Если бы не я ты до сих пор сидел бы в своей сраной квартирке и медленно спивался.

— Что значит, если бы не ты?

— То и значит.

— Отдай пистолет, — в отчаянии шиплю я, слушая, как приближаются шаги Муцуми. — Это надо остановить, дура!

— О чем вы тут шепчетесь? — спрашивает Муцуми. Она говорит нормальным голосом, не слишком громко, но и не шепчет.

— Чокнутая малолетка! Дура! Втянула нас в дерьмо, а теперь не даешь мне вытащить нас оттуда!

Я говорю еще долго. Не выбирая выражений и не слишком заботясь о том, слышно ли меня в спальне господина Рэя. Меня никто не перебивает, но и одобрительных поддакиваний тоже нет.

Пошли все к чертям! Все вместе, одной веселой командой. Сборище придурков. Мне уже плевать и на господина Рэя, и на себя, и на Юрико. Если эта дура хочет подохнуть по приказу какого-то психа — пожалуйста, не буду мешать. Подумать только, ради нее я прожил почти месяц бок о бок с двумя чокнутыми убийцами, выслушивая их бредовые идеи! Все это время моя жизнь зависела от того, какое дерьмо творилось в их головах. Меня разыскивает полиция за тройное убийство. Я сам чуть не свихнулся из-за ублюдочного кролика и проповедей долбанутого спасителя человечества… И все ради того, чтобы тупая малолетка назвала меня слюнтяем, а потом пустила себе пулю в лоб.

Отлично! Просто отлично!

И самое поганое, что я ничего не могу сделать. Такэо все рассчитал правильно. Дай он пистолет Муцуми и прикажи пристрелить меня в случае чего, я бы даже не думал. Бросился бы на эту психопатку, а там уж как повезет. Даже если бы она меня пристрелила — плевать. По крайней мере, все это дерьмо закончилось бы.

Но Юрико… Все равно не могу отделаться от мысли, что я отвечаю за эту соплячку. И до тех пор, пока есть хоть один шанс спасти ей жизнь, я буду делать все, что скажут Такэо и его сестричка. Я буду очень послушным парнем.

Ничего не меняется в глобальном плане. Это только кажется, что жизнь очень изменчива. На самом деле, нет ничего более статичного. За это время случилось до черта всякой ерунды.

Но по-прежнему у меня есть альтернатива, но нет выбора. В этом смысле ничего в моей жизни не изменилось.

В книгах герои скачут по страницам, как акробаты, изменяя любую ситуацию под себя. А в жизни ты стоишь в темноте, в незнакомом доме и ждешь, когда в комнату приведут человека, чтобы убить у тебя на глазах. Вот так вот просто стоишь и ждешь, будто автобуса. А все потому, что связан по рукам и ногам чувством ответственности за одну дурочку. В реальной жизни всегда находится что-то такое, что связывает тебя.

Может быть, в данный момент я постигаю смысл слова «любовь».

Может быть…

— Юрико, ты круглая дура, — говорю я.

— Еще одно слово, и я выстрелю себе в висок, — ледяным тоном говорит она.

— В самом деле, Котаро-сан, хватит ругаться. Я уже устала от твоих грубостей. Все-таки надо уговорить Такэо убить тебя.

Эта душка Муцуми! Она устала от моих грубостей.

Я затыкаюсь. У Юрико хватит упрямства и глупости выполнить свою угрозу. Чтобы чем-то занять себя, начинаю придумывать, как разделаюсь с Такэо, когда у меня будет возможность.

Если бы кто-нибудь смог забраться мне в голову и посмотреть мои фантазии на ширкоформатном экране, с хорошим насыщенным цветом и четким звуком — о, я думаю, Такэо показался бы ему беззащитным ягненком.

Я постигаю смысл слова «кровожадность».

И это уже без всяких дурацких «может быть».

— Свет! — говорит Такэо…

…И светильники, расставленные по углам залы вспыхивают. Мы зажмуриваем глаза, поэтому торжественное появление Такэо с хозяином дома ни на кого особенного впечатления не производит.

Когда я открываю глаза, они уже почти на середине залы и направляются к нам. Против моего ожидания, господин Рэй держится молодцом. Я ожидал, что Такэо просто втащит его в комнату, как куль с рисом. Но тот идет сам, почти не опираясь на заботливо предложенную психом руку. На нем лиловое домашнее кимоно. Судя по виду, из натурального шелка. И совершенно неуместные тапочки с помпонами в виде заячьих голов. Эти тапочки приковывают взгляды Юрико и Муцуми. А если уж совсем честно, то и мой тоже. Не то чтобы тапки особенные, просто лично я не хотел бы умереть в таких. Кимоно отличное, ничего не скажешь. А вот тапки…

Впрочем, когда тебя поднимают среди ночи с постели для того, чтобы испачкать твоими мозгами картину, вряд ли будешь очень придирчиво подбирать наряд. Такэо прав — мы здорово проигрываем своим предкам. Умираем в придурочных тапочках, трясясь от страха. Совсем как господин Рэй.