– Хорошо, – тихо отрезал Такута после короткой паузы, – тогда мне нужны четыре порции к завтрашнему вечеру.

* * *

В следующую ночь Такута вновь вошёл в уже успевшую стать привычной пещеру. Рэйры нигде не было видно, и тейна матэ стал продвигаться внутрь, сжимая в руках запечатанную деревянную миску. Наконец, приблизившись к знакомому месту, окружённому фонарями, он разглядел её силуэт. Чудовище негромко зарычало, но не двинулось с места, позволив Такуте разжечь фонари. Когда он закончил, она неповоротливо поднялась и, прихрамывая, подошла к тому месту, где стояли сразу три источника света, после чего прилегла рядом с ними.

– Так ты мёрзнешь? – обеспокоенно проговорил Такута, – не удивительно, наверное здорово крови потеряла.

Он подошёл к ней и опустился на корточки, распечатав принесённую миску и придвинув её как можно ближе к монстру.

– Выпьешь это? – спросил он. Рэйра не отреагировала на его слова, но через минуту, когда Такута отошёл на пару метров, она осторожно потянулась к миске, вдыхая кислый запах розоватой жидкости в ней.

– Давай же, – прошептал мужчина, нервно поджав губы и не спуская глаз с монстра.

Такута испытывал постоянное беспокойство от того, что он не имел возможности контактировать с ней. Если бы он только мог объяснить, что всего лишь хочет помочь, что скоро ей станет легче, если она сможет справиться с болью. Без возможности коммуникации же каждое действие становилось потенциально опасным. С каждым днём для Такуты всё больше открывались повадки существа, но он по-прежнему не мог знать, чего от неё можно ожидать.

И тут Рэйра вдруг протянула мощные когтистые лапы к миске, зажав её в грубых чёрных ладонях, а затем поднесла к острым челюстям, сделав глоток. Такута восторженно замер, не веря своим глазам: сейчас её жесты удивительно напоминали человеческие! Несмотря на её животное поведение, склонность к агрессии и чудовищной жестокости, несмотря на дикие повадки, она только что воспользовалась сделанным человеком сосудом, отпив из него. Рэйра снова глубоко вдохнула носом, а затем сделала ещё несколько осмотрительных глотков, отбросив почти опустевшую миску в сторону.

– Хорошая девочка, – с улыбкой выдохнул Такута. Он поднялся на ноги и снял с себя плащ, пропитанный маскировочным запахом. Расстелив его недалеко от фонарей, он оставил их гореть, после чего маленькими шажками направился к выходу, – может, это поможет тебе согреться.

В следующие несколько дней он ежедневно повышал дозу Виджи в растворе. Также в его сумке теперь постоянно находился набор запасных свечей, чтобы своевременно заменять оплавленные огарки. Похоже, Рэйре пришлось по вкусу и его «угощение», и хотя бы слабое тепло, излучаемое фонарями. Более того, Такута успел заметить пятна крови на оставленном им плаще, что говорило о том, что монстр воспользовался им, чтобы спать или просто перевести дух.

На четвёртый день раствор Виджи имел такую концентрацию, что стал вязким, как желе, приобретя яркий розовый оттенок. Но Рэйре это только понравилось. Может, она почувствовала, что после приёма напитка боль хоть немного утихает, потому что новую порцию она схватила уже с жадностью, едва Такута успел поставить её на землю. Конечно, его посещало чувство стыда за то, что он использует столь сильное обезболивающее на неизведанном существе. Даже люди, применяющие Виджи не в качестве эйфоретика, а лишь использующие его раствор для облегчения боли, зачастую вынуждены бороться с пристрастием к нему, постепенно понижая дозу, даже после окончания болезни. Кто знал, как отреагирует Рэйра, и сможет ли потом безболезненно прекратить приём? Поможет ли постепенное снижение дозы? Конечно, Такута знал о случаях, когда раненые животные и сами находят заросли травы Виджи в дикой природе, зная, что она может помочь. Но всё же настойка обладала гораздо более мощной силой в сочетании с другими примесями и катализаторами. Не такой разрушительной, как пропитанный мёдом концентрат, вечно припрятанный у Сэма в столе, но всё же.

Такута сидел на полу пещеры со скрещенными ногами, не взирая на то, что холод камня проходил даже через тёплые брюки, а пол пещеры был почти сплошь устлан грязью и гниющими отходами. Сейчас он был занят тем, что внимательно наблюдал за поведением своей подопечной, выглядящей уже гораздо более спокойной, чем в предыдущие дни. Наконец, убедившись, что настойка подействовала в полной мере, заставив монстра впасть в лёгкую сонливость, Такута встал и уже более уверенным шагом направился к ней. Рэйра к его удивлению даже не поднялась, снова устроившись у фонарей на разложенном на полу плаще. Такута глубоко вздохнул и резким чеканным движением протянул руку к осколку, потянув его на себя, отчего тот поддался, но лишь частично показался из раны, всё ещё накрепко держась в ней. Рэйра оглушающие зарычала, молниеносно вскочив, а затем бросилась на Такуту. Только благодаря лёгкой раскоординированности её движений, он успел отскочить в сторону, однако чудовище тут же развернулось и снова бросилось к нему. Правда наносить удар оно не спешило, во всяком случае, острые когти не объединялись в смертельное оружие, а скорее намеревались схватить стоявшего перед Рэйрой человека. Перед тем, как тяжёлая лапа опустилась на его плечо, распоров рубаху и оставив саднящую царапину под ней, Такута успел вскрикнуть:

– Ну давай же, я должен это достать, иначе умрёшь!

Рэйра замерла, не отнимая руки от Такуты. Тейна матэ испуганно дышал, остекленевшим взглядом уставившись на монстра. Она не шевелилась, будто заметив что-то, что привлекло её внимание. Спустя примерно полминуты лапа соскользнула с его плеча, снова задев болезненную царапину, а затем Рэйра с недовольным рычанием опустилась на своё уже привычное место возле фонарей, и Такута отчётливо увидел, как она повернулась боком со снова начавшей кровоточить раной, позволяя тейна матэ внимательнее её разглядеть. Он боязливо опустился рядом и медленно потянул руку к осколку.

– Можно? – ошарашенно прошептал он, легко его коснувшись. Рэйра тихо зарычала, но не двинулась с места.

– Погоди, так будет получше, – пробормотал Такута и, достав из сумки коробочку с концентрированным порошком Виджи, присыпал рану. Соприкоснувшись с влажной разорванной кожей порошок еле слышно зашипел, быстро впитываясь и становясь почти невидимым. Рэйра всё ещё не реагировала, будто намеренно отвернувшись от Такуты. Наконец, тейна матэ крепко взялся за осколок и осторожно потянул его на себя, слегка расшатывая. Пытаясь понять, насколько глубоко он засел, и в каких тканях скорее всего застрял, Такута пришёл к выводу, что его всё же можно извлечь. Единственное, что его беспокоило – это отчётливые хрипы, которые он ещё с первого дня заприметил в звуках, издаваемых Рэйрой. Если было задето лёгкое, то извлечение осколка могло повлечь за собой непредсказуемые последствия, поэтому Такута старался прислушиваться к каждому её вдоху и максимально крепким, но не давящим захватом держаться за окровавленный металл, чтобы хотя бы примерно отследить его движение. Однако, сейчас Рэйра хоть и дышала прерывисто, звук её дыхания звучал в пределах нормы, и хрипов не было слышно. Спустя несколько секунд, Такута ощутил меньшее сопротивление тканей и более послушное скольжение осколка, поэтому он сделал глубокий вдох и уверенным профессиональным движением рванул его на себя, после чего тот с хлюпаньем вышел из раны, забрызгав рубаху тейна матэ тёмной кровью, перемешанной со зловонным гноем. Рейра издала скрипучий утробный стон и инстинктивно сделала рывок в сторону Такуты, однако в момент остановилась и осталась на своём месте, более не двигаясь.