– Вы были с ним? – резко спросил инспектор.

– Нет, сэр. Оставили их наедине на пару минут. Парень был такой несчастный, что я решил – не будет худого, если я их так оставлю. Но минут через десять парнишка вышел, все еще хлюпая, и сказал, что добудет папаше адвоката. Он не верит, что его папочка толкал фальшивую монету. Затем он ушел. Позже – примерно через полчаса – мы вошли в камеру и увидели, что тот мужчина лежит и стонет, а рядом с ним валяется пустая бутылка из-под виски. Доктор сказал, что, по его мнению, арестованного отравили. Тот простонал, что его отравил этот щенок. Потом он потерял сознание и умер.

Дженнингс спокойно выслушал заявление. Снова рука фальшивомонетчиков. Тот, кто стоял за ними, наверняка боялся, что поджигатель проболтается, и предпринял меры, чтобы заставить его замолчать. Несомненно, его отравили, и парнишку именно для этого и прислали.

– Как выглядел мальчик? – спросил он.

– Билли Тайк, сэр? – спросил констебль, отвечая на кивок начальника, на которого он глянул, спрашивая разрешения ответить. – Худой, светловолосый, глаза покрасневшие от голода, сэр, на верхней губе шрам, как от ножа.

Дженнингс подобрался, но скрыл свои эмоции под пристальным взглядом Твайнинга. Ему пришла в голову мысль, кем может быть этот парнишка, но он пока не был уверен.

– Схожу-ка я в тот паб, где его арестовали, – сказал Дженнингс. – Вы, наверное, начнете расследование?

– Да уж точно, раз его отравили.

Инспектор принялся распекать констебля за халатность, грозя ему увольнением. Дженнингс ушел в самый разгар суматохи, взяв с инспектора обещание рассказать о результатах расследования.

В пабе «Белая лошадь» в Кейли, в соседнем пригороде, Дженнингс узнал, что мужчина, который называл себя – или, скорее, сын так его называл – Тайк, был не местный. Значит, парнишка никак не мог узнать, что его предполагаемый папаша был здесь. Видимо, к нему просочилась какая-то информация, он проследил за Тайком до участка и принес ему бутылку отравленного виски. Дженнингс вернулся в город, довольный тем, что напал на след банды. Также он решил разобраться с одним моментом касательно Маракито, который давно будил в нем сомнения.

В течение нескольких дней Дженнингс ничего не делал. Он сторонился Мэллоу, поскольку не хотел, чтобы тот знал, что он все еще продолжает расследование. Иногда он заглядывал к Маракито. Там он случайно узнал, что есть шанс, что она выздоровеет и закроет игральный салон. Дженнингс был готов к такой информации и заверил Хэйла, который ему ее сообщил, что это лучшее, что может сделать Маракито.

– Полиция рано или поздно прикрыла бы эту лавочку, – сказал он.

– Вы же детектив, и я не понимаю, почему вы не сделали этого раньше, – с неприятной усмешечкой сказал Хэйл.

– У меня были свои причины, – спокойно ответил Дженнингс. – К тому же Маракито вела дела очень пристойно. Полагаю, – беспечно добавил он, – вы тоже уедете за границу?

– Что вы хотите этим сказать? – вкрадчиво спросил Хэйл.

– Миссис Херн уехала на континент, – негромко сказал Дженнингс, – и если сеньора Гредос оставит этот опасный бизнес, она тоже может уехать. Вы же не захотите лишиться общества двоих своих друзей, мистер Хэйл?

– Возможно. Кто знает, – холодно ответил Хэйл.

– Кстати, – огляделся по сторонам Дженнингс. – Сегодня меня впустила горничная. А где Джиббер?

– Сеньора Гредос уволила его за воровство.

– Вот как, – ответил детектив, у которого на сей счет было свое мнение. – Похоже, сеньора Гредос уже избавляется от слуг.

Хэйл поморщился и отвернулся, пожав плечами. Видимо, он был рад уйти. Дженнингс с улыбкой смотрел ему вслед.

– Я возьму всю шайку, – пробормотал он про себя, узнав, что хотел: что Джиббер исчез.

«Несомненно, именно он отравил Тайка, – думал Дженнингс, идя домой с сигарой во рту. – Маракито наверняка глава банды, та самая роковая женщина, о которой говорил Карэнби. Она узнала, что Тайк арестован, и послала парнишку отравить его, чтобы тот не разболтал лишнего. Может, она и дом велела поджечь. Ничего, я подожду. Пока я не могу получить ордер, поскольку у меня есть всего лишь версия. Но сеть уже раскинута, и если Маракито и ее дружки не уберутся следом за миссис Херн, я их накрою. А когда они окажутся за решеткой, у меня будет шанс узнать, кто убил ту несчастную женщину в коттедже «Роза».

Позже Дженнингс получил отчет о расследовании, который появился тем же вечером в газетах. Оказалось, что Тайк был отравлен мышьяком, который был в бутылке с виски. Судя по всему, он был запойный пьяница, и парнишке ничего не стоило заставить его приложиться к бутылке. Тайк проглотил дозу, которой, по словам доктора, хватило бы на троих, и потому умер почти сразу же после ухода парня, не успев ничего сказать. Инспектор написал Дженнингсу, что проштрафившийся констебль был уволен, но самого парня так и не нашли.

– Не удивлюсь, если он спрятался в подвалах сгоревшего дома, – сказал Дженнингс, – если, конечно, цех находится там. Надо увидеться с Карэнби и получить у него разрешение разобрать завал. Мои подозрения улягутся, только если я обыщу подвалы.

С этой стороны к нему пришла неожиданная помощь в лице лорда Карэнби, который прислал ему письмо, в котором говорилось, что мусор начнут разбирать на следующей неделе, и он приглашал туда Дженнингса. Карэнби добавил, что Мэллоу возобновил визиты в «Святилище Муз», но миссис Октагон по-прежнему остается враждебно настроенной к нему. Бэзил, однако, стал любезнее.

– Еще бы, – усмехнулся Дженнингс, читая последнее предложение. – Он уж знает, куда денежки спустить.

Примерно в это время детективу нанесла визит Сьюзен Грант. Она выглядела, как всегда, скромно и опрятно и пришла к нему утром.

– Я сказала, что помогу мистеру Мэллоу, если смогу, – сказала она, когда он предложил ей стул.

– И помогли?

– Не совсем так, – сказала Сьюзен. – Я нашла старые бумаги отца.

– Не совсем понимаю вас, – сказал детектив, не понимавший, с какого боку тут приходится отец девушки.

– Дело вот в чем, сэр. Пять лет назад моего отца отравили.

– Кто?

– Этого мы так и не узнали, – ответила Сьюзен. – Его фамилия была Максвелл, но когда мама вышла замуж за мистера Гранта, она заставила всех нас взять его фамилию. Предполагали, что отец совершил самоубийство, и матери было тяжело выносить такой позор. Потому она вышла замуж и сменила фамилию. Но я не верю, чтобы отец накануне того, как разбогатеть, мог добровольно наглотаться мышьяка.

– Мышьяка? – насторожился Дженнингс, припомнив смерть Тайка.

– Да, сэр. Отец работал в Рекстоне…

– В Рекстоне? Продолжайте, продолжайте!

– В доме возле станции, я могу его показать. Мама видела его, когда ходила расспрашивать.

– Насчет чего?