И все же выхода у Зуэль не было. Неверфелл охотно пустилась в довольно-таки бестолковые объяснения: она говорила о том, что чувствует странную связь с мадам Аппелин, о таинственном Лице, запечатлевшемся в ее сердце, и о том, что создательница Лиц, вероятно, узнала ее. Неверфелл пересказала Зуэль видения, которые пробудило Вино из погребов Максима Чилдерсина, и наконец поделилась с ней тем, что услышала от сестер де Мейна. Зуэль и забыла, как утомительно слушать вошедшую в раж Неверфелл. Ей казалось, будто та буквально обстреливает ее восклицательными знаками.

– Погоди, ты что, одна гуляла по дворцу? – Зуэль перебила безудержный поток слов. – Неверфелл, ты хоть представляешь, как это опасно?

Ужас перед вопиющим безрассудством Неверфелл боролся в ней с чувством острой несправедливости. Подумать только, неловкая, невежественная Неверфелл бродит по дворцу, как дикий зверь, и возвращается целой и невредимой. Кому угодно такая прогулка могла стоить жизни, но она ушла безнаказанной.

С другой стороны, Зуэль поняла, что некоторые придворные попытались завязать знакомство с Неверфелл и потерпели сокрушительное поражение. Если повезет, впредь Неверфелл будет более осмотрительна и скорее обратится к Чилдерсинам, чем к кому-либо еще.

– Но я должна была разузнать что-нибудь о мадам Аппелин! – запротестовала Неверфелл. – Мне кажется, мы с ней связаны. Как будто мы родственные души… Очень родственные.

Неверфелл явно хотела сказать что-то еще, но не решалась. Впрочем, ее молчание было красноречивее всяких слов.

– Ради всего святого, – вздохнула Зуэль. В глазах Неверфелл было столько надежды, что Зуэль поневоле стало ее жаль. – Неверфелл, подумай хорошенько. Разумеется, ты почувствовала в ней родственную душу, когда вы прощались на выходе из сырных туннелей. Ты почувствовала именно то, что должна была. В Трагическом наборе мадам Аппелин есть ряд материнских Лиц. Она использует их для общения с Глиняными девочками, чтобы расположить их к себе и заручиться доверием. Мадам Аппелин и тебя хотела привлечь на свою сторону. К тому же ты узнала Лицо, которое она надела, а не саму мадам Аппелин. Семь лет назад Трагический набор был на пике популярности, его носили на каждом углу. Возможно, им пользовался кто-то, кто был к тебе добр. Но это не значит, что это была мадам Аппелин.

Неверфелл приуныла, но быстро воспрянула духом. Она нахмурилась и упрямо выпятила губу. Внутри у нее клокотал котелок с несговорчивостью, о существовании которого Зуэль прежде и не подозревала. И в том котелке – пусть лишь на миг, но все же – бриллиантом сверкнула злость.

– Мы с ней как-то связаны, – словно защищаясь, сказала Неверфелл. – Я и мадам Аппелин. Я точно знаю, как знаю и то, что в этом нет никакого смысла. Когда я ее увидела, во мне что-то пробудилось. Все пришло в движение, как будто у меня внутри все эти годы спал механизм. Спал и ждал, что кто-то дернет за рычаг. Моя встреча с мадам Аппелин стала этим рычагом. Я знаю ее, Зуэль. И еще знаю, что должна дергать за рычаг, пока не вспомню, откуда я ее знаю.

Неверфелл и впрямь вела себя так, словно очнулась от долгого сна. Переполнявшая девочку энергия, которая раньше прорывалась всплесками безумных поступков, теперь обрела русло. И укротить ее течение было уже не так просто.

Зуэль глубоко вздохнула и шумно выдохнула.

– Что ж, ладно. Я помогу тебе дергать за рычаг.

Неверфелл, которая явно приготовилась ее переубеждать, теперь выглядела слегка сбитой с толку. Зуэль изящно пожала плечами.

– Я полагаю, выбора у меня нет. Иначе ты так и будешь слоняться по дворцу, ища неприятности на свою голову. – Зуэль улыбнулась, решив, что Лицо номер 57 – «Ива, склонившаяся под порывом ветра» – подходит как нельзя лучше.

Неверфелл снова вспыхнула ослепительной улыбкой и в следующий миг обняла Зуэль так крепко, что та полузадушенно попросила ее отпустить.

– И раз уж ты заинтересовалась этим, я поспрашивала насчет Трущоб, – сказала она, восстановив дыхание. – Как я поняла, район до сих пор запечатан и обнесен стеной. Впрочем, его и до эпидемии старались обходить стороной – там было грязно и сыро. А семь лет назад рядом и вовсе велись раскопки. Там рыли туннели, которые потом стали Коралловым районом. Шума было столько, что приличные люди и не думали покупать жилье в тех местах.

Неверфелл потерла виски.

– Не помню. Наверное, что-нибудь такое я бы запомнила…

– Я к тому говорю, – терпеливо продолжила Зуэль, – что в Трущобах всякое могло случиться, и соседи бы ничего не услышали.

– А что ты знаешь о мадам Аппелин? Ты сказала, что твоя семья с ней не ладит. Почему?

– Я не знаю. Думаю, они с дядей Максимом разругались из-за чего-то много лет назад, – пожала плечами Зуэль. – Из-за их давней вражды и того недоразумения с сумкой мне не так-то просто к ней подобраться. Но не волнуйся, мне пришла в голову идея получше. Ты помнишь Боркас? Она прошла прослушивание и поступила в ученицы к мадам Аппелин. Полагаю, мадам Аппелин так и не узнала, что мы с ней близкие подруги. В противном случае она вряд ли бы взяла ее к себе. Разумеется, теперь Боркас сторонится меня как чумы, но, думаю, я уговорю ее помочь.

– А мне что делать? – спросила Неверфелл.

Зуэль взяла руки Неверфелл в свои и посмотрела ей прямо в глаза.

– Береги себя, – сказала она твердым голосом старшей сестры. – Неверфелл, ты просто не создана для интриг и тайн. Ты не умеешь врать, а я умею. Оставь мадам Аппелин и Трущобы мне. Сиди в квартале дегустаторов и старайся не высовываться.

– Не уверена, что это поможет, – с сомнением ответила Неверфелл. – Знаешь, мне кажется, что за мной следят.

– Ну конечно, за тобой следят! – фыркнула Зуэль. – Все время. Все только на тебя и смотрят. Ты что, не заметила? Сейчас ты – главное развлечение при дворе.

– Но была одна записка…

Зуэль видела, что Неверфелл очень хочет чем-то с ней поделиться. «Я могу доверять Зуэль, – читалось на ее лице. – Но вряд ли об этом стоит кому-то говорить. Ведь ничего плохого не случится, если я сохраню все в секрете».

Судя по всему, Неверфелл снова кого-то защищала. И Зуэль не собиралась выпытывать у нее правду – в конце концов Неверфелл не выдержит и сама все расскажет.

– Подожди! – Новая мысль заставила Неверфелл буквально оцепенеть. – Кто-то пытался убить меня из-за моего прошлого. Разве ты не подвергнешь себя опасности, если начнешь в этом копаться?

– Не волнуйся. Я – Чилдерсин и отлично заметаю следы. Совершив ошибку, я просто ее стираю.

– Стираешь?

– Если никто не помнит об ошибке, значит, ее не было. Везде, куда бы ни пошла, я ношу с собой это. – Зуэль вытащила из кармана маленький заткнутый пробкой фиал. – Если я скажу или сделаю при свидетелях что-то, о чем пожалею, будет достаточно пары капель, чтобы они обо всем забыли. Я использовала это средство уже не раз.

Но Неверфелл ее слова не слишком убедили.