Видимо, прозрачная стена перед нами не только гасила колебания воздуха, но и слабо пропускала радиосигналы, возможно, служила защитным барьером от посторонних – мне доводилось слышать о таких системах безопасности, но каким образом они действуют, я не знал.

Капитан тряхнул головой, сильнее прижал пальцы к виску, на лице отразилось напряжение.

Старик и мужчина в военной форме обернулись одновременно. Я слабо вздрогнул, когда Справка опознала в седовласом Бориса Ноймана, голос в моей голове выдал несколько комментариев и смолк. Старик быстро снял очки, близоруко щурясь на меня, протер стекла, нацепил на нос с горбинкой, приоткрыв рот, качнул рукой.

Узнал?

В следующий момент я встретился взглядом с военным. Справка на этот раз молчала, но, судя по нашивке на груди, где были выбиты черными нитками две крупные звезды, с невозмутимым спокойствием на меня смотрел генерал Варламов. Широкое лицо, волевой подбородок, вмятая переносица – след давней травмы, полученной в драке, тронутые сединой виски и жесткие темные усы.

Глаза его вдруг блеснули, выдав на мгновение ту бурю чувств, которая творилась в душе, кровь прилила к лицу. Справившись с волнением, генерал заложил руки за спину и прошел к перегородке.

Что происходит? В который раз за сегодня спрашивал я себя. Почему они на меня так смотрят? Смотрят, будто я воскрес из мертвых.

Варламов остановился перед прозрачной стеной, шевельнул губами, развернувшийся к нам капитан произнес:

– Мы снова вместе, сын.

Его голос был лишен эмоций, взгляд – отрешенный. Он лишь транслировал чужие слова, слова генерала.

– Действуйте, капитан, – фраза была брошена, когда Варламов уже отвернулся.

Киберофицер очнулся, взгляд стал осмысленным, он взмахнул рукой кому-то за нашими спинами. Кати, Вонга и Владаса оттеснили конвоиры. Два других солдата – видимо, за ними отлучался капитан – вскинули оружие, ко мне шагнул нейротехник в защитном костюме и маске на лице, всадил иглу шприц-пистолета в плечо.

– Что это значит? – сказал я, почувствовав слабость в ногах.

– Скоро узнаешь, – капитан кивнул бойцам. – Действуйте!

Голос программы в голове объявил тревогу первой степени. Колени подогнулись, жгучая боль кольнула виски, затылок, Справка начала отсчет, но меня это уже не интересовало.

– Что сказал генерал?! – выкрикнул я.

Солдаты подхватили меня под руки, проволокли по коридору и втащили в свободную «чистую» комнату, где за пультом ментоскопа суетился другой нейротехник.

– Что он сказал?!

Уложили на кресло-кушетку. Щелкнули ручные и ножные захваты, обручем зафиксировали голову.

– Что?!!

– Правду, – капитан склонился надо мной. – Неужели ты ничего не помнишь? Предатель!

Рядом с офицером появился нейротехник, приготовил шприц – тонкой струйкой из иглы вверх плеснулся раствор.

– Что… – прохрипел я и затрясся от боли, пронзившей тело. – Что именно?

– Ты его сын.

Укол в шею ослабил боль, но ненадолго. Нейротехник приказал ассистенту подготовить зонды и контейнеры с плазмой, когда я начал задыхаться. В глазах на миг потемнело, мне сделали еще укол, резко опустили спинку кушетки, и тогда под ребра вошла острая холодная сталь.

Я дернулся, захрипел, выплюнув кровавую слюну. Электронные часы ментоскопа показывали 05:07 утра.

– Слишком рано, – долетело сбоку. – Отключай, будем перезапускать систему.

– Тогда он умрет, – донесся другой уверенный голос.

Размытый силуэт заслонил яркие лампы надо мной, затянутые в латекс пальцы коснулись век.

– Реакция зрачков еще в норме. Будем продолжать.

– Мы рискуем. Генерал не…

– Мы продолжаем! Биосин в крови вытащит его.

Силуэт исчез, и свет вновь резанул по глазам, а с ним вернулась боль: нестерпимая, в каждой клеточке, казалось, вот-вот разорвется сердце. Сил на крик не осталось, из глаз потекли слезы. Сбоку заработал дренажный насос, жала зондов вошли в тело глубже, пронзили легкие, достигли печени и почек, проникли в желудок. Сверху надвинулся полукруглый модуль ментоскопа.

– Показание зондов? – услышал я приглушенный маской голос старшего нейротехника.

– В норме, – откликнулся ассистент.

– Сканер?

– Есть захват мнемокапсулы.

– Приступаем к извлечению.

Боль глушила все ощущения, но это я почувствовал. Под череп будто руку всунули, сжали мозг в кулак и потянули назад. Медленно, без спешки и суеты.

Заныли зубы, глаза выкатились из орбит, рот наполнился кровью. Она текла из носа в горло, я хрипел, пытаясь выплюнуть сгустки, и не понимал, что происходит.

– Готово, – сквозь гул в ушах прорвался голос ассистента. – Делаем перепрошивку или…

Вспыхнувший в голове огонь взорвал мой мозг, я утратил контроль над ощущениями, очутившись на грани боли и наслаждения. Сознание словно отделилось от внешней оболочки, исчезло оборудование, нейротехники, стеклянная комната. Мгновение я висел в пустоте, затем все изменилось.

Варламов смотрел на меня сверху вниз, его глаза улыбались. На груди не было генеральских нашивок, вместо них красовались полоски подполковника. Он опустился рядом со мною на корточки – оказывается, я сидел на стуле в коридоре со светлыми стенами и потертой ковровой дорожкой, рядом стоял стол, за ним, сложив ладони вместе, терпеливо ждала заведующая…

Заведующая чем?

– Держи, Марк, – Варламов, улыбаясь, протягивал мне игрушечный пистолет. Он был моложе, моложе лет на двадцать точно. Потрепал по щеке сильной рукой и стал пристегивать на карман моей любимой клетчатой рубашки значок парашютиста-отличника.

Я засиял от радости, мельком глянул на заведующую… заведующую приютом для детей-сирот, и растянул губы в улыбке: «У меня появился отец. Наконец-то ты приехал!»

Его лицо опять смотрело на меня, но теперь он был в парадном кителе с наградными колодками и сверкающими генеральскими звездами на погонах. Рука в белой перчатке вскинута к козырьку. Вдыхая свежий ветер океана, я, Марк Варламов, мастер-специалист, командир отделения кибертехов, окончивший пехотную школу с отличием, слыша собственный твердый голос, докладывал о прибытии на базу перехода для дальнейшего прохождения службы. Отец гордится мной – удачное начало карьеры. Мы снова вместе.

Ветер остался, но теперь отца рядом не было, я стоял на открытой площадке, наблюдая с высоты за строительством Крепости. В опалубку вокруг реактора АЭС заливали бетон, стену базы только начали возводить, над ней высятся строительные леса и стрелы башенных кранов, с площадки хорошо просматриваются океан и материк, причал, изогнутый под прямым углом, отчаливший к Пангее паром с заключенными. Внизу, на территории будущей Крепости, настоящий муравейник: полно рабочих в ярких жилетах и строительных касках, стучат отбойные молотки, слышен рык экскаваторов и бульдозеров, расчищающих места под постройку новых корпусов базы. Рабочими командуют офицеры, вдоль берега прохаживаются вооруженные солдаты и проезжают боевые кары…