Олег создал кулак, который в городе знали воротилы всех мастей и пользовались его услугами за сносную плату. Это было что-то вроде охранного бюро, хотя, бывало, Олег договаривался со Шмайсером, и они действовали сообща.

Роланд Кутателадзе стал подручным Олега и, поварившись в этой каше, понял, что создан для такой жизни. Но больше ему приглянулось выколачивать деньги из бизнесменов, нежели защищать этих капиталистов. На первых порах он ненавидел любого, кто ездил на иномарке, и морально был готов «замочить» каждого, кто «жил за счет обманутого народа». Слова «капиталист», «коммерс», «барыга» он произносил с презрением. В его небогатом лексиконе данные термины были зачислены в разряд ругательных.

Вскоре он с радостью принял предложение Шмайсера вступить в его банду и обзавелся пистолетом. Очень быстро Шмайсер убедился, что Роланд один стоит всех его людей. Он стал использовать его в самых опасных мероприятиях. Роланду, конечно, нужны были деньги, но богатство для него было не самоцелью. Он хотел взять реванш за свою гнусную жизнь в общаге, мечтал заставить всех негодяев, катающих на «Вольво» и «мерсах» шикарных блондинок, трепетать при одном упоминании о Кутателадзе. Никто больше не осмелится с ним не считаться… Он мстил.

По истечении года в банде Шмайсера его стали бояться, а значит, уважать больше, чем главаря. Роланд был более сильным и жестоким. Он расправлялся нещадно с любым, кто смел вякать. Шмайсер быстро учуял опасность своего смещения на вторые роли. И так как вовсе этого не желал, то решил подставить Роланда.

Шмайсер знал всех серьезных людей в Киеве, людей, которых не стоило тревожить, у которых была надежная «крыша». На этих людях невозможно было ничего заработать, на них можно было только облажаться. Одним из таких людей был Денис Величко, бенифициарный владелец речного порта, клубов и ресторанов, нескольких автокемпингов и дюжины борделей. Человек, в одночасье превратившийся из комсомольского вожака в олигарха с благославения киевского головы и местной державной влады.

Именно к нему попросил сходить Роланда Шмайсер, «напомнить про долг и в случае чего взять на пушку, пригрозить разборками». Шмайсер был уверен, что Роланда с его манерой себя вести пришьют на месте. «Бригадир» хоть и опасался, что Денис наверняка знает, на кого работает Роланд, надеялся сыграть на дурика: мол, ни сном ни духом не ведал, разборы – инициатива Роланда, что, мол, Роланд отбился от стаи и работает теперь сам. Как-нибудь отвертится, в крайнем случае, извинится. Репутация, безусловно, подмочится, но это лучше, чем лишаться лидерства среди своих.

Роланд спокойно отправился в ресторан на Крещатике, где трапезничал и решал вопросы Величко. Грузинский исполин уселся за свободный мраморный столик, правда, с трудом уместился в кресле, налил себе яблочного сока и, опустошив стакан, подозвал официанта. Халдей при виде человека столь внушительных размеров поспешил подойти сразу. Роланд заставил его подождать, пока не опорожнил очередной стакан дармового сока, а затем с чудовищным акцентом произнес:

– Что-то хозяин у тебя негостеприимный. Гостей не встречает. Будь ласка, пойди и передай Дэйнису, что базар к нему есть. Срочное дело, скажи.

– Как прикажете доложить?

– Роланд Кутателадзе.

Официант засеменил по лестнице на второй этаж выполнять поручение свирепого на вида гостя. Роланд тем временем принялся внимательно, насколько ему позволяли способности, разглядывать посетителей престижного ресторана. За столиками сидели человек шесть крепких парней: парни лишь самую малость недотягивали до его параметров. Они были в дорогих костюмах. Роланд подумал, что не мешало бы быть осторожнее. Тихий ударник джаз-оркестра стал отзываться эхом в его пульсе…

В этот день в ресторане «Метро» на Крещатике проходила встреча «в верхах». Денис Величко, пытающийся установить свою монополию на скупку-продажу антиквариата и икон, принимал не желавшую с этим считаться богатейшую, да, может быть, и красивейшую женщину в Киеве Елену Родионову.

Преступные круги привыкли называть ее Матушкой. Поговаривали, что Родионова водит за нос Дениса, что Денис по уши в нее влюблен и потому нерешителен в спорах с ней. Ходили слухи, что свой первый капитал она сделала на продаже подлинных икон Киево-Печерской лавры, заменив их подделками, что она присвоила счета нескольких благотворительных фондов церкви, а если точнее, все счета украинского экзархата с ее подачи были превращены в активы и уставные капиталы афилированных с ее структурой коммерческих банков.

И это наверняка было правдой. Высшее духовенство епархии так явно заискивало перед ней, что ни у кого не оставалось сомнений – Родионова большая фигура. Однако компаньоны Дениса не желали мириться ни с какими конкурентами. И юбка не могла служить индульгенцией, когда дело касалось миллионных барышей.

Матушка приобрела непримиримых врагов в лице своры Дениса Величко, который сам по себе, в принципе, мог согласиться с соблазнительной соседкой по ремеслу, мог немного потесниться, отрезать ломтик от своего лакомого пирога. Но в том-то и была загвоздка. Матушка хотела пирог целиком. Мало того, Денис, этот бесстрашный Денис Величко, собственноручно отправивший на тот свет с добрую дюжину людей, боялся этой женщины сам. Он, как звереныш, не мог долго выдержать холодного взора ее огромных светло-карих очей: глядя в них, Денису, казалось, что он растворяется в бездне ее всепожирающего взгляда.

Лишь единожды Денис Величко и Елена Родионова смогли договориться – они сообща сбыли коллекционную партию статуэток из нефрита, с подачи Матушки объявленных не представляющими художественной ценности. Денис и его дружки тогда пронюхали все о готовящейся сделке и путем дипломатических маневров, по сути дела, обыкновенного шантажа, напросились в компаньоны.

Родионовой пришлось делиться, а аппетит у этой братии, как и следовало ожидать, оказался чрезмерным. Величко чувствовал за собой силу. В арсенале Матушки не было тогда оружия, которое она могла бы противопоставить сплоченной банде, держащей в страхе пол-Киева и имеющей союзников, готовых в случае войны прийти на помощь. Родионова была одинокой Багирой в окружении бесчисленных волков. Хотя никто в Киеве не сбрасывал со счетов организованную Матушкой церковную службу безопасности – два десятка отборных боевиков верой и правдой служили Елене Александровне, и только ей, ее влияние в экзархате было безгранично, знали также о ее друзьях в правительстве.

Нет, разделаться с ней пока не время. Так считали Денис Величко и правление его «фирмы» и потому предложили переговоры о дальнейшей работе в интересующей обе стороны сфере. Роланд был легок на помине, явился как раз в тот момент, когда Денис разговаривал с Родионовой, Роланд не мог, конечно, догадываться, что эти нарядные денди, расположившиеся за столиками, – телохранители Родионовой. Его томило ожидание развязки сюжета. Сам сюжет ему уже не нравился, и поэтому он решил поторопить события. Он заслал к Денису второго официанта.

– Прошу прощения, Денис Гаврилыч, – виновато пробубнил басом громила, стоявший у двери кабинета, где шли переговоры. – Там какой-то Роланд Кутателадзе пришел, просил передать, что по важному делу прибыл, с вами хочет встретиться.