Он продолжал ласкать языком ее сосок, потом перешел к нижней части выпуклости. Такое же внимание он уделил и другой груди, после чего перенес поцелуи на живот.

Он сделал паузу, размышляя, следует ли двигаться дальше. Возможно, она будет шокирована. Правда, Марианна говорила, что хочет испытать истинное удовлетворение от физической близости. Хотя бы однажды. Этот момент настал, и он предоставит ей возможность познать блаженство в полной мере.

Но не сразу, а постепенно.

Адам подвинулся выше, не переставая целовать ее. Он терзал ее губы жгучими жадными поцелуями, а рукой гладил ее изящное бедро. Потом провел по внутренней стороне бедра и обхватил ладонью мягкое возвышение. Он почувствовал, как она напряглась, но продолжал целовать ее, не убирая руку. Потом его пальцы медленно раздвинули нижние губы и начали поглаживать мягкие складки. Она судорожно втянула воздух, а он продолжал ласкать ее. Она уже была влажной от желания, когда Адам погрузил палец внутрь.

Марианна застонала, оторвав свои губы от него.

– О мой Бог! – воскликнула она. – О да!

Он снова прильнул к ее губам, продолжая возбуждать ее пальцем. Наконец он извлек его и осторожно потер влажным кончиком местечко, возбуждение которого, как он знал, доставляет женщине особенное удовольствие. Марианна застонала, а он не прекращал эту ласку. Она приподняла бедра и раскрылась навстречу ему. Она была готова.

Адам прервал поцелуй и перенес губы на ее тело, спускаясь вниз, целуя и покусывая каждый дюйм, не прекращая при этом манипуляции пальцем. Он целовал ее живот, потом ниже и ниже, пока не заменил свой палец языком.

Она издала отчаянный стон.

– Что ты делаешь? О Боже, что ты делаешь?! Адам приподнял голову.

– Ласкаю тебя, любовь моя.

Когда он снова прильнул к ней, Марианна думала, что умрет. Она ничего подобного не испытывала в своей жизни. Это было такое жгучее интенсивное ощущение, что казалось, его невозможно вынести. Все ее чувства сосредоточились в одном месте. Она не представляла, что оно может быть предназначено для того, чтобы мужчина ласкал его губами и языком. Это казалось шокирующим, но сейчас ей было все равно. Она не могла думать, только чувствовать. Все ее мышцы напряглись, когда она выгнулась, бесстыдно покачивая бедрами в ответ на ласки его языка. Напряжение нарастало и нарастало, пока не зашумело в ушах, и она подумала, что готова взорваться.

И тут это произошло. Взрыв наивысшего наслаждения потряс ее тело, и Марианна удивленно вскрикнула, погрузившись в волны необычайного блаженства.

Адам почувствовал ее невероятные содрогания во время разрядки. Он подозревал, что это было у нее впервые. Никакой другой мужчина не доставлял ей такого удовлетворения. Сознание того, что он первый добился этого, наполнило его гордостью, и он почувствовал нарастающую страсть. Прежде чем утихла ее дрожь, он опустился на нее и раздвинул ей ноги своими коленями. Потом прижался возбужденной плотью к входу в ее все еще пульсирующее лоно. Она приподняла бедра, принимая его, и он одним толчком вошел в нее.

Марианна издала тихий стон и удовлетворенно вздохнула. Адам замер, давая ей возможность расслабиться и до конца принять его. В этот момент он проникся чувством справедливости происходящего. Так и должно было быть, пусть даже один-единственный раз. Ее бедра задвигались под ним.

– Не останавливайся, – сказала она. – Люби меня. Пожалуйста, люби.

Он поднес губы к ее уху.

– Я люблю тебя и всегда буду любить, Марианна. – Адам не мог более отрицать это. Теперь, когда она была в его объятиях, он понял, что давно любил ее, как утверждал Рочдейл.

Адам начал двигаться внутри ее, сначала медленно погружаясь и выныривая. Он хотел снова довести ее до оргазма, намеренно сдерживая себя. Она подняла ноги, чтобы он проник как можно глубже, и обвила ими его тело, добиваясь максимального контакта с ним.

Заметив, что ее возбуждение, сопровождаемое стонами, снова нарастает и дыхание участилось, он ускорил темп, погружаясь в нее все сильнее и сильнее, пока не почувствовал, как ее мышцы сомкнулись вокруг его плоти, словно зажали ее в кулак. И лишь ощутив, как она вся напряглась, а потом, содрогаясь и корчась, уткнулась лицом в его плечо, заглушая крик, он позволил себе тоже кончить. Прижавшись лицом к ее душистым волосам, он излил в нее всю свою любовь.

Ее тело продолжало трепетать, испытывая отголоски необычайных ощущений, которые потрясли ее до основания, проникнув во все поры, вплоть до корней волос.

Марианна не могла поверить в то, что произошло с ней. Дважды он доводил ее тело до экстаза, и потом наступала потрясающая разрядка, сопровождавшаяся наивысшим блаженством. Теперь она поняла, что имела в виду Пенелопа. Это действительно непередаваемое ощущение.

Ей ужасно хотелось увидеть своего любовника, заглянуть в его глаза, чтобы понять, испытывает ли он то же, что и она. Он давил на нее своим весом, но это было приятно ощущать. И внутри, где он все еще соединялся с ней, она чувствовала пульсации его плоти после бурного оргазма, сотрясавшего все его тело.

Через некоторое время, когда сознание и тело начали успокаиваться, ее охватила сладкая истома.

– Марианна, любовь моя.

Он нежно поцеловал ее, отчего она едва не заплакала. Ее удивляло, почему его поцелуи прежде были таким грубыми и не пробуждали в ней никаких чувств, а сейчас она испытывала такое, что даже трудно было определить.

Адам вышел из нее, прижал ее к своему боку и натянул на них обоих одеяло. Она положила голову ему на плечо, а он обхватил ее рукой. Марианна не помнила, чтобы когда-либо была такой удовлетворенной. Это была самая восхитительная ночь в ее жизни.

Он вызвал в ней необычайные чувства и подарил потрясающие ощущения. Что бы ни случилось потом, она всегда будет помнить о нем, как о человеке, позволившим ей познать настоящее физическое наслаждение, какого она никогда не испытывала прежде.

И Адам не ошибся – она вовсе не холодная женщина. В ней пробудилась сексуальность.

Марианна хотела поговорить о своих чувствах с мужчиной, лежащим рядом с ней, но ее так клонило в сон, что она решила сделать это позже. Засыпая, она смогла произнести только несколько слов, идущих от всего сердца: – Спасибо тебе, Джулиан.

«Спасибо тебе, Джулиан».

Эти слова потрясли Адама до глубины души. Ведь это он дал ей возможность испытать наслаждение, это он вызывал у нее сладостные крики страсти, а она решила, что он Шервуд.

Черт побери! Адам проклял темноту, создавшую такую невероятную ситуацию, не зная, то ли смеяться, то ли плакать из-за этой нелепости.

Марианна не узнала его в темноте. Он ведь не притворялся Шервудом. Он сказал ей, что это он, и обрадовался, услышав, что она не разочарована. Он испытал огромную радость, когда занимался с ней любовью, сознавая, что она принимает его, приветствует его, желает его.