Затем подошла к двери. Открыла ее и вышла наружу.

– В чем дело? – крикнула она. – Что происходит?

– Шао Бянь? Это вы?

– А кто еще это может быть, Доу Янь? Что происходит?

Дайянь и Цзыцзи ничего не видели, спрятавшись в глубине комнаты.

– Двое разбойников с болот! – крикнул солдат. – Мы их ищем!

– Вот так приключение, – сухо произнесла Бянь.

– Госпожа Бянь, – окликнул ее другой голос, – может быть, мы зайдем к вам в гости вместо этого? – Дайянь услышал смех.

– Конечно! – крикнула она в ответ. – Все заходите и друзей приведите. И разбойников тоже захватите!

Снова смех, но тон уже другой.

– Она умеет с ними обращаться, – прошептал Цзыцзи.

– Доу Янь, послушайте, – услышали они ее голос. – Мой брат где-то там шатается, ищет приключений. Если найдете его, побейте и отправьте ко мне, домой.

– Найти этого парнишку? Проще ловить кошку на дереве, – крикнул другой солдат. Снова раздался смех, их было человека четыре или пять, потом вдалеке раздалась команда. Они услышали, как солдаты выругались и двинулись дальше.

Бянь осталась снаружи у открытой двери. Через мгновение мужчины вздрогнули, когда мимо нее прошмыгнула тень, подобно призраку.

– Видите? – спросил Пань. – Она велела им побить меня.

Сестра вошла вслед за ним и закрыла дверь.

– Думаю, она объяснила им, почему ты находишься на улице, – прозаично ответил Цзыцзи.

– Вы не понимаете, какая она! – шмыгнул носом Пань.

– Говори, – сказал Дайянь. – Что ты видел?

«Бывший учитель, который теперь охраняет по ночам рудник, вырастил удивительных детей», – думал он. Однако это не их забота – им с Цзызци нужно выбраться их Чуньюя, а потом им нужно…

И именно в это мгновение он понял, что еще ему нужно сделать. Как ни странно, он осознал необходимость этого так же ясно, как в тот момент, когда сошел с дороги далеко на западе и зашагал в лес.

Он потом смог назвать этот момент совершенно точно: дом в темноте весенней ночи в городе к северу от реки, он стоит рядом с умной рыжеволосой женщиной, быстрым, непокорным мальчишкой и Цзыцзи.

На основании предварительной разведки, которую провел для них Пань, они легко поняли, где можно прорваться. «Это было слишком просто», – думал Дайянь несколько раз на протяжении этой ночи. Армия Катая, даже те солдаты, которые находятся здесь, а не на войне, должны уметь выполнять такие простые задачи, как поимка разбойников в городе.

Они убили каждый по одному солдату, кинжалами. Так как им была необходима полная тишина, у них не было другого выбора, пришлось убивать. Солдат заставили растянуть цепь, как он и думал, встать друг от друга на расстоянии пятнадцати шагов, а местами еще дальше. Так как часть людей обыскивала улицы (слишком шумно, их было слишком хорошо видно при свете луны), кольцо вокруг Чуньюя не выполнило своего назначения. Они убили каждый по одному человеку, оттащили их тела в темноту, натянули военную форму поверх собственной одежды, забрали их оружие.

Встали в оцепление, простояли там некоторое время, потом просто отошли назад, бесшумно, все дальше и дальше, и прочь из города.

Они находились на северной окраине города, но это не имело значения, когда они уже оказались вне оцепления. Они прошли еще дальше на север перед тем, как повернули на восток и нашли ближе к утру тот лес, где спрятали свое оружие. Они оставили у себя два лишних меча. На болотах всегда требуется оружие.

– Как вас зовут? – спросила та девушка, Бянь, пока они ждали сигнала от Паня, что можно безопасно пересечь двор и улицу.

– Лучше вам не знать, – ответил Дайянь, и это было правдой.

– Цзыо Цзыцзи, – назвался Цзыцзи.

Она посмотрела на него. Цзыцзи прибавил:

– Если мы уцелеем, пришлем вам что-нибудь. Обещаю. Можете доверять хозяину гостиницы. Мы… может быть, мы сумеем помочь Паню. Дать ему лучшую жизнь. Может быть.

– Только ему? – спросила она.

Дайянь это запомнил.

Он не написал отцу. Он не представлял себе, что ему сказать.

Убежав из Чуньюя, они еще несколько дней провели на северном берегу реки. В деревушке к западу от Дицзэна они узнали, что люди из «Цветов и камней» планируют крупную экспедицию. В соседнем озере нашли огромный камень, его хотят поднять со дна и отвезти в Ханьцзинь, в сад императора.

Это будет колоссальное мероприятие, как они узнали.

Дайянь дал денег главному старейшине в той маленькой деревне. Разбойники с болот всегда так делали: деньги шли на облегчение бремени налогов и обеспечивали радушный прием, если придется вернуться.

Старейшина подтвердил кое-что еще: новым главным судьей в городе Цзинсяне, расположенном дальше к востоку по течению реки, действительно был Ван Фуинь, назначенный год назад. Он в этом не сомневался после письма отца.

Это было интересно, вызывало воспоминания. Дайянь думал о том, каким сейчас стал этот человек. Он понятия не имел, что делать с этим знанием. Возможно, если его захватят возле Цзинсяня, ему позволят умереть более чистой смертью?

Они вернулись к реке и переправились через нее с тем же паромщиком, на этот раз ночью – им пришлось ждать на северном берегу, пока утихнет ветер. Нужно доверять паромщику. Звезды ночью, при убывающей луне, светили ярко, резко, их было очень много.

Ожидая у берега реки, они мельком видели лису. Цзыцзи боялся лис. Что-то такое в истории их семьи – кажется, брата деда погубила женщина-лиса. Некоторые мужчины отпускали шуточки насчет ночи любви с «дайцзи», насчет легендарного буйства любовных объятий. Цзыцзи никогда не участвовал в таких шуточках. Дайянь знал, что его сначала даже встревожили рыжие волосы девушки в Чуньюе, но никогда не шутил на этот счет. Некоторые вещи человеку позволено хранить в тайне, даже от друзей.

Они вернулись на болота, и началась весна.

В какой-то момент, когда зима ослабила хватку, наблюдая за журавлями, кроликами, дикими гусями, летящими мимо, слыша первые песни иволг, Жэнь Дайянь понял, что если он что-то и осознал в Чуньюе, это ничего не значит, если ты не предпринимаешь никаких действий в этом направлении. А это будет гораздо сложнее, чем казалось в темном доме на северном берегу.

Он не мог ничего предпринять, не поговорив с Цзыцзи. Их близость с того момента, когда солдат присоединился к ним много лет назад, этого требовала.

И он с ним поговорил, когда они отправились патрулировать однажды утром. Цзыцзи назвал еще пять человек из их сотни, людей, которые, по его мнению, думают так же и готовы пойти на тот же риск.

Дайяню сначала не хотелось их посвящать, потом он решил, что если он это сделает, то должен подумать и об участии других стоящих людей.