— Ты о чем? — не понял Пафнутьев.

— Я ведь выполнил ваше задание, Павел Николаевич, сходил в домоуправление.

Семь стариков и старух завещали свои квартиры фирме «Фокус». Пятеро из них умерли.

— От чего умерли? — почти без интереса спросил Пафнутьев, уже зная ответ, старик Чувьюров подробно рассказал ему об этом, успел рассказать.

— По разным... Двое на даче угорели... Второй во сне умер, по старости, даже вскрытие не делали. Сосед Чувьюрова просто пропал, одна рука нашлась, и та в неважном состоянии... Все они почему-то умирали... И «фокусники» на полном и законном основании вступали во владение их квартирами.

— И сами там поселялись?

— Нет, сначала ремонт делают по высшему разряду, а потом продают, сдают.

Цены несусветные.

— Представляю, — проговорил Пафнутьев и вдруг почувствовал, как что-то в нем еле слышно зазвенело, как будильник за тремя дверями, что-то тихонько заскулило, как при воспоминании о давней любви, что-то застонало, будто сквозь сон... Квартиры, ремонт, продажа, бешеные деньги, европейский стандарт... И вдруг, как вспышка фонарика в темной комнате — Халандовский! Ха! Опять Аркашка на горизонте, да какой там горизонт, прямо под ногами путается.

И Пафнутьев, не раздумывая, прямо в машине набрал номер гастронома. Трубку подняли тут же, и Пафнутьев радостно узнал голос самого надежного своего друга и собутыльника.

— Здравствуй, Аркаша! — проговорил он вкрадчиво.

— Здравствуй, Паша. Давно жду твоего звонка. И вот радость нечаянная — дождался.

— И о чем я собирался с тобой поговорить?

— О моих квартирах.

— Да? — озадаченно пробормотал Пафнутьев, сбитый с толку нечеловеческой проницательностью Халандовского. — Надо же... Я сам об этом не знал минуту назад...

— Значит, медленно доходит, — усмехнулся Халандовский.

— Скажи, Аркаша...

— Не скажу, — перебил Халандовский. — Приезжай, поговорим. С некоторых пор я избегаю говорить по телефону. И тебе не советую.

— Буду через пять минут, — сказал Пафнутьев...

Когда он вошел в кабинет директора гастронома, у того на столе стояли две запотевшие бутылки пива, а на тарелке лежали совершенно потрясающие куски вяленой рыбы. Сам Халандовский возвышался на обычном своем месте в углу комнаты, и глаза его сверкали радостно и возбужденно.

— Здравствуй, Паша, — приподнявшись, он протянул мохнатую свою ладонь, и рука Пафнутьева утонула в ней, как в громадной постели может утонуть уставшее тело. — Если бы ты знал, как я рад видеть тебя молодым, красивым, здоровым... А главное — как я рад видеть тебя живым, Паша. Ты любишь пиво?

— Я тебя, Аркаша, люблю, — Пафнутьев тяжело опустился в продавленное кресло, потер ладонями лицо, подержался за бутылку и, убедившись, что она влажная, холодная, готовая поделиться всем, что имеет, отставил ее в сторону.Ты купил свои квартиры у «фокусников»?

— Да, Паша, — Халандовский смиренно потупил глаза.

— Почему же не сказал этого раньше?

— Ты меня не спрашивал, Паша, — укоризненно произнес Халандовский. — Знаешь, Паша, я много чего такого знаю, о чем ты меня не спрашиваешь... Если бы я начал тебе все это выкладывать... Мы бы с тобой, Паша, никогда не расстались, даже на пять минут, чтобы посетить жизненно важные места.

— Что за места? — хмуро спросил Пафнутьев.

— Туалет, — смущенно ответил Халандовский, разливая пиво в высокие узкие бокалы. Пена поднялась до самого верха, но, подчиняясь воле хозяина, чуть приподнявшись над краем стакана, остановилась.

— Ты знаешь, откуда у «фокусников» квартиры?

— Догадываюсь. Они заключают договоры с престарелыми гражданами, с теми, кто злоупотребляют спиртными напитками, наркотиками и вообще ведут нездоровый образ жизни. И получают эти квартиры по наследству в случае смерти хозяина.

— А что происходит с этими гражданами после заключения договора?

— С ними происходит то, что обычно случается со всеми людьми, Паша... Они умирают.

— Они умирают со страшной скоростью! Они умирают так быстро, будто их кто-то очень торопит.

— Пей пиво, Паша, пока пена стоит... Без пены пиво теряет свой вкус, запах и цвет. И пить его становится неприятно. А при наличии пены в организме происходят очень благотворные превращения.

— Аркаша... Из семерых стариков и старух пятеро в могиле. Все договоры с ними заключены в прошлом году.

— Да? — удивился Халандовский и придвинул стакан к Пафнутьеву. — Надо же...

Я не думал, что все происходит так быстро... Жадничают ребята. Я с тобой согласен, Паша, это плохо. Жадность фраера погубит.

Пафнутьев выпил залпом весь стакан, и Халандовский, вскрыл вторую бутылку, тут же наполнил его снова. Пена, как и в первый раз, послушно остановилась, едва приподнявшись над срезом.

— По твоей квартире, Аркаша, бродят тени мертвецов. Ты их там не встречал?

— Я там не живу, Паша, я говорил тебе об этом. А тени... Пусть бродят.

Меня там не застанут. Они встретят там других людей.

— В каком смысле?

— Я купил у «фокусников» две смежные квартиры, но, когда узнал некоторые подробности, о которых ты мне сегодня говорил... Решил эти квартиры продать.

Уже дал объявления, — Халандовский тоже залпом выпил свой стакан, оставив на дне тонкий слой пены. — Понимаешь, Паша... Боюсь мертвецов, — Халандовский виновато поморгал глазами. — Это только с виду я такой большой да румяный... А на самом деле, внутри, я бледный и немощный, вздрагиваю от резкого звука, от скрипа половицы, от тени, от колыхания шторы... Однажды я переночевал в той квартире... Там действительно что-то шевелилось, шелестели шторы, в шкафу что-то шуршало... И это... Шум, понимаешь? Шум в ушах. А в туалете кто-то покряхтывал и шумно спускал воду.

— Прежний хозяин нужду справлял, — без улыбки сказал Пафнутьев. — Будешь свидетелем?

— Не буду, — твердо сказал Халандовский-Свидетели живут еще меньше, чем твои старики и старухи.

— С кем ты подписывал договор о покупке квартиры?

— Его фамилия Шанцев. Он глава «Фокуса». Но Шанцев — это шестерка.

Истинный главарь — Бев-злин. Я тебе это уже говорил.

— Помню. А ты знаешь, что он младенцами торгует?

— Знаю.

— И молчишь?!

— Я очень переживаю, Паша, по этому поводу, — Халандовский прикрыл глаза стаканом. — Все время думаю, как помочь несчастным малюткам... Просто ума не приложу. И так товар выложу на прилавке, и эдак разложу... Ничего не помогает, Паша. Даже кассиршу заменил в зале.

— Понял, Аркаша, — кивнул Пафнутьев. — Виноват. Прости великодушно. Конечно, каждый должен заниматься своим делом. Если я доживу до конца этой недели, то буду жить еще долго и счастливо. Если доживу до конца недели.