— На вашем месте я бы этого не делала, — предупредила его Джули.

Но у Даймонда никогда не было проблем с собаками. Он слегка приоткрыл дверь и просунул внутрь правый кулак. Животное внимательно его обнюхало, ткнулось влажным носом и наконец лизнуло теплым языком. Даймонд сделал проем пошире, и в него тут же высунулась голова пса. В Марлоу текла кровь немецких овчарок, поэтому он не собирался валиться на спину и просить почесать ему живот, зато и рычать, по крайней мере, перестал.

— Протяните ему руку, Джули. — Это прозвучало как приказ. Он хотел добавить: «Не бойтесь», — но ему казалось, что она не нуждается в подобном ободрении.

У Джули было две собственные собаки, поэтому она знала, как вести себя в таких ситуациях. После небольшой заминки она повторила жест своего начальника. Рука осталась цела. Даймонд осторожно открыл дверь, и Марлоу выскочил на тротуар. Он уже не скалил зубы, но и не выказывал признаков дружелюбия. Обнюхав туфли Джули, пес обошел ее кругом, потрусил на другую сторону дороги и оросил соседский дом. Даймонд воспринял это как добрый знак и переступил порог.

Внутри дом казался еще более неухоженным, чем снаружи. В коридоре пахло пивом, старыми носками и собачьей шерстью. Возле стен пылились тюки с одеждой, книги, стопки газет, пустые ящики, посуда и банки из-под пива. В дальнем углу виднелся матрац, и на нем лежало чье-то тело, накрытое армейской шинелью.

Джули подошла к окну, чтобы отдернуть занавеску. На ее руках осталась пыль — шторы не трогали уже несколько месяцев.

Тело под шинелью зашевелилось. Потом хорошо поставленный голос, достойный театральной сцены и абсолютно не вязавшийся с убогой обстановкой, произнес:

— Кто бы вы ни были, прошу вас удалиться и вернуться в более приемлемое время.

Даймонд ответил:

— Мистер Дарби, уже десять утра, и мы из полиции.

Марлоу услышал голос хозяина и рысью примчался с улицы. Взяв в зубы жестяную миску, пес перетащил ее через комнату и бросил на матрац, требуя свой завтрак. Миска звякнула, стукнувшись о голову Руперта. Тот неправильно интерпретировал этот удар.

— Я подам на вас жалобу, — пробормотал он, не двигаясь с места. — Это грубое обращение и полицейский произвол.

— Нет, это ваша собака, — объяснил Даймонд. — Она хочет есть.

— Пусть идет к чертям. Зачем мне пес, который даже не может защитить дом от фараонов?

— Хотите, мы его покормим, пока вы умываетесь?

— Да, если найдете собачьи консервы. Кажется, под окном еще завалялась одна банка.

Зашевелившись, Руперт застонал и вытянулся во весь рост. Из-под шинели высунулась его длинная нога, обтянутая полосатым носком. Потом он приподнялся на локте, протер глаза и спросил:

— У меня что-то с глазами, или на одном из вас действительно юбка?

Даймонд официальным тоном назвал фамилию и должность своей напарницы. Джули не сомневалась, что дальше последуют шуточки насчет женщин-полицейских. Наконец она отыскала под беретом банку с консервами и открыла ее для Марлоу.

Но Руперту было не до шуточек. Все свои силы он сосредоточил на том, чтобы подняться с места. Его ночной наряд (несомненно, как и дневной) состоял из футболки и спортивных шорт. Он поплелся к двери, за которой, судя по всему, находилась уборная.

Даймонд предупредил:

— У нас мало времени.

Руперт ответил сквозь шум воды:

— Обычно мой день начинается не раньше двенадцати. — Он вышел через несколько минут, завернутый в серое одеяло и с чашкой кофе в руках. — Я бы вас угостил, но, боюсь, у меня нет второй чашки. Впрочем, можете поискать, если хотите.

Даймонд ответил за обоих:

— Спасибо, это ни к чему. Но мы бы хотели куда-нибудь присесть.

Под кипой одежды обнаружилась пара стульев. Руперт нашел свой берет и водрузил его на голову. Очевидно, он считал эту деталь жизненно необходимой, хотя все остальное в его комнате находилось в полном беспорядке и при этом было засыпано какой-то белой пылью, которую он не считал нужным убрать. Все еще завернутый в одеяло, он уселся на свой матрац, как какой-то причудливый гриб.

— Удобное у вас местечко, — вежливо заметил Даймонд, не найдя ничего более подходящего для комплимента.

— Вы о том, что в одном конце улицы — паб «Лэндсдаун Армз», а в другом — «Парагон бар»? Да, это удобно, согласен. Так зачем вы пожаловали?

— Мы расследуем убийство Сида Тауэрса, — ответил Даймонд.

Лицо Руперта прояснилось.

— Слава богу. А я уж думал, вы по мою душу.

— Значит, вы тут ни при чем? — спросил Даймонд.

— Разумеется, нет.

Негодующий тон Руперта ясно говорил о том, что он — последний человек, которого они могли бы заподозрить.

— Вы входите в группу, которая называет себя «Ищейками», не так ли?

— Разве это преступление? — В голосе хозяина дома зазвучали воинственные нотки. — Впрочем, вы правы, название неудачное. Бульварная пресса раздует из этого бог знает что. Но я был против, офицер. Будь моя воля, я бы назвал ее «Клуб криминального нуара». Да и публику бы подобрал получше.

— Когда вы вступили в группу?

— Года три назад, не меньше. Сразу после Полли Уайчирли и Майло. Нет, вру. Великая герцогиня появилась раньше.

— Вы имеете в виду мисс Чилмарк?

Руперт улыбнулся:

— Вот с кем вам бы следовало поговорить.

— А Сид?

— Он пришел на полгода позже, хотя это вряд ли кто-нибудь заметил. Парень довел искусство быть невидимым до совершенства.

— Я вижу, вы не в восторге от других членов группы, мистер Дарби, но все-таки продолжаете ходить в клуб. Почему?

— Хотя бы для того, чтобы на два часа выбраться из своей норы. — Руперт печально улыбнулся. — И потом, у меня есть миссия. Я должен убедить этих несчастных идиотов читать книги о настоящих преступлениях и о тех ужасах и бедствиях, которые они порождают. Но обращение не происходит в один вечер. Бедняги до сих пор зациклены на своих допотопных головоломках с приложенными к тексту картами и на чванливых детективах, страдающих ксенофобией.

— Чем?

Джули объяснила:

— Ненавистью к иностранцам.

Руперт кивнул и продолжал:

— К тому же они все время говорят про хронометраж. — Он скорчил гримасу и неожиданно разразился длинным монологом. — «При всем уважении, милорд, — произнес инспектор, почтительно кашлянув, — есть только один возможный убийца. Он уехал от вас в семь десять и приехал на вокзал в семь четырнадцать, чтобы успеть на поезд в семь пятнадцать, но поезд в семь пятнадцать задержался из-за тумана и первым пришел поезд в семь ноль семь, опоздавший на двенадцать минут. На поезде в семь пятнадцать, который на самом деле прибыл в семь тридцать две, он бы разминулся с поездом в семь двадцать семь, однако, сев на поезд в семь ноль семь, он приехал в Кру к семи двадцати пяти и успел на поезд в семь двадцать семь, который доставил его в Литтл-Фарингтон ровно в восемь. — Руперт сделал паузу и криво усмехнулся. — По крайней мере, так ему казалось. На самом деле на часах было еще только семь. Преступник хорошо изучил расписание, но он ничего не знал про британское летнее время, из чего следует, что убийца был немец — герр фон Крапп».