Так вот, если вы имеете такое же представление и ожидаете рассказа о мегапульте с тысячей кнопок, тумблеров, ламп и маркеров рубежей обнаружения — вы будете разочарованы.

Собственно пульта здесь не было вообще.

На трёх стенах висели большие панели, разделенные на двенадцать экранов каждая. Таких панелей было девять, так что нетрудно подсчитать, сколько всего было экранов. Под монументальным длиннющим столом теснились тумбы с системными блоками, на столе располагались компьютерные мониторы с интерактивными графиками и диаграммами, разнокалиберные телефоны и специальные клавиатуры со встроенными джойстиками. Вот такой тут был пульт.

Всем этим хозяйством заправляли двое бойцов, примерно моего возраста, отнюдь не богатырского сложения (я бы даже сказал, вполне себе очкарики) с заспанными физиономиями, на которых при надлежащей внимательности можно было заметить последствия борьбы интеллекта с повседневной рутиной.

Один из них доложил о результатах несения службы: всё нормально, без происшествий, и после полученного «вольно» оба плюхнулись в свои кресла и принялись показательно таращиться в панели, гоняя джойстиками «зум» и ракурсы камер.

— А это что за чёрные квадраты? — Стёпа указал на два чёрных экрана в нижнем ряду на центральной панели.

— Площадка у лифта, буквально с минуту назад, — сообщил один из операторов. — Обе камеры разом.

— Опасная тенденция, — заметил Спартак. — Не успели мы спуститься, и тут же сломались камеры?

— Камеры работают, — вежливо поправил второй оператор. — Линия активна, сигнал проходит, всё нормально… только картинки нет.

— И почему её нету?

— Да бог его знает, — пожал плечами первый оператор. — Может, с объективом что-то… В общем, разбираться надо.

— Связь? — настороженно уточнил Комиссаров.

— Есть связь, — кивнул первый оператор. — Как картинка пропала, сразу запросили.

— Ну-ка… — Комиссаров взял со стола один из телефонов и по-быстрому переговорил с постом: — Как обстановка?.. Понял… Что там у вас с камерами?.. Понял… А что с голосом?.. Понял, до связи…

— Далеко эта лифтовая площадка? — спросил Ольшанский.

— Этажом ниже, — сообщил Комиссаров. — Спуститься на пролет и двадцать метров по коридору. В принципе пост отвечает, что всё в норме, но… Вы можете пока с камерами поработать, а я возьму Костика (тут он кивнул на первого оператора), пойдём глянем, что там у них за проблемы.

— Потом вместе пойдём, — решил Ольшанский. — Сейчас будем смотреть объект, ты понадобишься, чтобы отвечать на вопросы.

— Хорошо, как скажете. Итак, что ищем?

— Не «что», а «кого», — поправил Ольшанский. — Ищем человека. То есть любой посторонний, обнаруженный на вашем объекте, — это тот, кто нам нужен.

— Нужно более точное описание, — подсказал Стёпа. — Если он уложил кого-нибудь из охраны и переоделся, он уже не будет выглядеть как посторонний.

— Так уж и уложил? — усмехнулся Комиссаров.

— Это не учение, — на удивление терпеливо напомнил Ольшанский. — Юра, описание.

— Мелкий тип… мельче меня, — сообщил Юра. — Остальные особенности через камеру не различишь.

— Но для личного состава стоит дать циркуляр: мелкий тип с красными глазами, — дополнил Стёпа. — Алекс, одежда.

— Серые спортивные штаны, серые кроссовки, серая футболка.

— В общем, такая красноглазая серая мышь, — вроде бы серьезно резюмировал Комиссаров. — Так и передавать?

— Да, ещё у него был школьный рюкзак, — спохватился я. — С человеком-пауком. И еще он коротко стриженный и… пожалуй, белобрысый.

— Хорошо, передадим.

Комиссаров передал циркуляром по постам приметы нарушителя. При этом тон у него был такой, словно он диктовал условия практической задачи, а оба оператора даже и ухом не повели. Судя по всему, они тоже полагали, что всё это действительно в рамках учений.

Было заметно, что Ольшанскому это не нравится, но возмущаться он не стал. Ну и правильно, какой смысл сто раз подряд повторять одно и то же, если люди тебе не верят и радикально настроены на учения?

Для ускорения работы мы разделились на три группы — по числу «хозяев». Каждая группа взяла по одной панели и просмотрела всё, что попадало в рабочие сектора камер. Работали мы споро, операторы отвечали на вопросы не хуже командира (а может быть, и лучше, они-то тут каждые третьи сутки дежурят, а командир бывает наездами), когда было нужно — увеличивали изображение, крутили камеры, показывая буквально всё, что мы считали достойным внимания. В результате минут за десять каждая группа отработала по две панели, и мимоходом мы получили некоторые данные о системе охраны объекта, которые могли бы нам пригодиться в поисках нашего мелкого приятеля.

Живых постов на объекте было всего три: операторы пульта и двусменные парные посты на площадке у лифта и в предбаннике у шлюзовой камеры. Предвосхищая вопросы, Комиссаров сразу предупредил, что парность постов сугубо документальная. В связи с отсутствием личного состава ввиду сезона отпусков у лифта и шлюза в обычное время стоят по одному часовому. Сейчас посты как раз таки парные, поскольку там на усилении находятся караульные отдыхающей смены плюс шлюз дополнительно усиливает начальник караула. Кроме того, в карауле имеется ГБР (группа быстрого реагирования) в составе восьми человек: четверо из них сейчас стоят на площадках в караульном дворике, двое в «стакане» на крыше и двое на периметре. Ну и, как обычно бывает при крупных неполадках, с минуты на минуту должна подъехать группа техников, которая будет заниматься системой и восстановит электроснабжение.

— А в тоннеле посты не выставляете? — задал вопрос Стёпа.

— Нет, и никогда не выставляли, — ответил Комиссаров. — Но у нас там камеры. Если что, туда по расчёту должна выдвигаться ГБР во главе с начкаром.

— И как часто бывает вот это «если что»? — заинтересовался Ольшанский.

— Да никогда ничего такого не было, — пожал плечами Комиссаров. — Выдвижение ГБР — это так, по инструкции да на тренировках. Да сами посудите: двести метров вниз.

— И что?

— Двести метров! Попасть туда можно только через шахту. На каждой шахте сидит караул. Так что попасть туда постороннему нереально, будь он хоть трижды диверсант, или вообще Джеймс Бонд и… хм… какой-нибудь супермелкий человек-паук с красными глазами…

Итак, мы отработали шесть панелей и собирались уже взяться за последние три, как вдруг случилось новое ЧП: к двум чёрным квадратам на центральной панели внезапно добавились ещё три.

То есть не было ни звукового сигнала, ни скачка напряжения, а просто — раз! — и ещё три экрана стали чёрными.

— Ё-мое… — растерянно пробормотал первый оператор. — Теперь и шлюз накрылся!

Комиссаров, краснея от неловкости, схватил телефонную трубку и с рычащими интонациями принялся выкликать на связь пост у шлюза. Чувствовалось, что ему очень хочется длинно и витиевато выразиться, но в присутствии «комиссии» он сдерживался.