из областей только для этого. У них своя работа, от которой тех оторвали, и постоянно держать людей в Москве значило бы что основная их служба явно пострадает. К тому же, сам Берия всё больше склонялся к предположению старшего следователя Беляева о том что Саша всё-таки сумел удрать из столицы и теперь, спустя столько времени, может находиться где угодно. Да, он не профессиональный разведчик и диверсант, хоть и успел немного обучиться в лагере «осназа», но в данной ситуации, чтобы не попасться, ему стоит лишь не попадать в неприятности с милицией и как-то изменить внешность. Вот и всё! И если Александр до этого догадается то любой его человек, даже с фотографией в руке, спокойно пройдёт мимо парня, даже не подозревая об этом!

Но что-то отвечать надо, причём не унижаясь, иначе Сталин окончательно решит что Лаврентий не соответствует своей должности и его точно надо менять. В любой ситуации, даже самой плохой и опасной, нельзя показывать свой страх или неуверенность! Поэтому он усилием воли подавил желание вытереть лоб платком и спрятать дрогнувшие руки под стол, а повернул голову к хозяину кабинета и ровным голосом (кто бы знал какой ценой ему это удалось!) ответил:

— Иосиф Виссарионович, как я уже говорил, поиски ведутся непрерывно, несмотря на продолжающуюся проверку моего ведомства. С большой вероятностью установлено что Александр покинул город, сумев использовать навыки полученные в учебном центре НКВД. Не скрою, это значительно осложняет поиски, но количество почти всегда часто переходит в качество, поэтому его поимка лишь вопрос времени. Стоит ему сделать ошибку… всего одну ошибку, товарищ Сталин, и он снова будет обнаружен. За время нашего общения с ним я понял что несмотря на некоторую наивность в суждениях и мыслях Саша не дурак, иначе бы, несмотря на опыт полученный в учебном центре, его уже давно поймали. Уверен, Александр это понимает так же хорошо как и мы, поэтому старательно пытается сидеть тихо как мышь, скорее всего, изменив внешность. Конечно, долго ему это не удастся, если только он не заберётся в какую-нибудь глушь, где даже участковых нет, но это маловероятно. Эксперты и психологи, изучавшие его слова и поведение, однозначно уверены что он не какой-то замкнутый, одинокий, подозрительный параноик, всегда находящийся настороже. Нет, это обычный человек, часто беспечный и не всегда предусмотрительный, что доказывает вся его история похождений у нас. Саша не сможет долго жить один, ему захочется общения… и наверняка с женщинами. Поэтому, мы его найдём, товарищ Сталин! Я вам это твёрдо обещаю! — закончил он свои длинные оправдания и пояснения.

Вождь некоторое время помолчал, изучающе глядя на наркома НКВД, а потом спросил:

— И куда же, по-твоему, он мог направиться из города? Есть какие-то предположения?

Берии снова пришлось ответить на довольно неприятный для него вопрос:

— Нет, Иосиф Виссарионович, точного ответа я вам пока дать не могу! Предположения… в сущности, в любую сторону! На запад — Украину или Белоруссию; на юг — Крым или Кавказ; на Дальний Восток… К сожалению, его планы перед тем злосчастным захватом нам были неизвестны. Я почти уверен что его побег от похитителя был продиктован страхом пыток или смерти, а также подозрением что тот может быть как-то связан с нашим НКВД… — случайно проговорился Лаврентий, занятый построением очередного повода отвести от себя нависший меч сталинского гнева.

Свою ошибку Берия понял как увидел что всё показное благодушие Вождя мгновенно слетело, уступив место настороженному вниманию:

— С твоими людьми? — спросил Сталин совершенно другим тоном. — Ты мне тогда сказал что хочешь проверить своих из-за того что есть подозрения будто кто-то из них мог сообщить о «Потомке» другим странам? Но доказательств никаких не привёл? И теперь они есть, верно?

Лаврентий, проклиная свой язык и несдержанность, вынужденно кивнул. Теперь уже слова назад не вернуть, придётся как-то выкручиваться, чтобы минимизировать ущерб для самого себя:

— Да, Иосиф Виссарионович. Сегодня утром следователь, ведущий дело, выяснил некоторые подробности связанные с этим похищением. Дело в том за несколько часов до той прогулки Александра в парке Сокольников некий мужчина наведался домой к одному из моих людей, лично общавшегося с Сашей. После этого визита мой человек повесился, причём без всяких признаков принуждения. Мотивы он написал в предсмертном письме, также найденном только сегодня утром. Там была какая-то чушь о том что он раскаивается за свои поступки, не может больше жить и так далее… Но, хоть эксперты-графологи и подтвердили его почерк, я полностью уверен что причиной этого самоубийства стал именно приход неизвестного. И одет этот визитёр, по словам случайно выглянувшего в подъезд жильца того дома, был в форму командира НКВД.

— Сегодня утром узнал, говоришь? — обманчиво спокойно спросил Сталин, чуть прищурившись как зверь перед броском. — И когда ты собирался мне об этом доложить, Лаврентий? Или вообще не собирался, а?

В этот момент Берия очень хотел бы оказаться вне кабинета Вождя, но увы, такое было невозможно. Одна ложь часто рождает другую, поэтому пришлось врать и дальше, причём не показывая этого с самым серьёзным лицом…

— Собирался завтра утром, товарищ Сталин! — бросив всю свою силу воли на то чтобы сделать каменную маску, ответил он, подавив желание откашляться от напряжения. — Как поступила эта информация я сразу приказал следователю её проверить и выяснить дополнительные подробности. Это стандартная практика при расследовании. Вы же знаете, я стараюсь докладывать только факты с доказательствами, а на данный момент они ещё собираются.

Да, Берия понимал слабость своих доводов, но ничего другого в этот момент ему в голову не пришло. Осталось лишь надеяться что Вождь не ведёт по пропаже «Потомка» своё личное, параллельное расследование, иначе ему точно конец за такую наглую ложь в лицо. Но жить-то хочется! И если пока невозможно физически выполнить приказ Сталина, значит придётся лгать и импровизировать…

— Хитришь ты, Лаврентий… точно хитришь! — покачал головой тот, не спуская с него глаз. — Что-то ты от меня явно скрываешь… Не надо так делать, Лаврентий, иначе сильно пожалеешь! — последняя фраза была произнесена каким-то шипящим голосом, от которого наркома НКВД помимо воли пробрала дрожь.

— Я говорю вам правду, Иосиф Виссарионович! — со всем почтением ответил он, чувствуя как под рубашкой по телу катятся капли пота. — И ничего не скрываю. Какая ситуация есть про такую и говорю. Как только следователь соберёт дополни…

— Замолчи! — грубо оборвал его Вождь.