Она стояла рядом со мной, опустив руки.

— Что случилось? — спросил я, уже понимая, что случившееся необратимо.

— Мне пора, — сказала она.

— Но мы шли ко мне?

— Поздно.

— Ты придешь к ним потом… когда захочешь.

Слова мои звучали двусмысленно и неубедительно.

В городе происходило какое-то движение — словно на улицу вышли школьники и спешат в школу. Стоит ноябрь, и потому темно.

Она провела пальцами по моей щеке.

— Ты иди и спи, — сказала она. — Утром проснешься, и будет дворец. Такой, какого еще никогда не было. Я придумала его. Ты будешь рад за меня. А сейчас спи, спи… Ты же хочешь спать…

Она словно гипнотизировала меня. Сонливость навалилась на мои глаза невероятной тяжестью. Я готов был улечься и заснуть тут же, не доходя до двери. Лиина помогла мне — кажется, что это было так, — помогла мне войти в дом.

Потом я нашел в темноте свою комнату и в ней, при свете лун, диван, накрытый колючим ковром… Я заснул.

Ничего мне не снилось. И ночь прошла мгновением.

Когда мгновение миновало, я очнулся.

Я лежал, еще не открывая глаз и вспоминая необыкновенный вчерашний день. Он сплетался из перехода через Пустошь, шумного толстого Господина Тумана и похожих на худых ворон мудрецов… И Лиина с ее сказочным и нелепым дворцом. И ночная прогулка, которая завершилась сценой из «Золушки» — впору искать у дверей потерянный ею башмачок.

А как же дворец для господина комиссара? Это не просто пустая выдумка — я вспомнил башню с зеленым сиянием над ней и суету муравьев на площади…

Я поглядел на часы. Половина десятого. Я долго спал.

Я подошел к окну. Шторы были раздвинуты, но за моим окном была лишь пустынная улица с глухими белеными стенами.

Мой дом был пуст, ни звука, ни движения. Обо мне забыли.

В умывальнике осталось немного чистой воды. Я умылся. На ладони были три красные точки — следы ее ногтей.

Я оттягивал выход из дома. Я не знал, что лучше — свершение дворца либо его отсутствие.

Наконец дальше стало невозможно тянуть время.

Я вышел на улицу.

Улица была пуста. Я сделал шаг на мостовую и тут же отступил назад — мимо быстро проехал экипаж, запряженный пони. Створки окошек были наглухо закрыты.

Я пошел по улице туда, где вчера заметил поворот к площади. Мои шаги гулко отдавались в пустоте улицы.

Стена замка перекрывала щель улицы и вторгалась в утреннее небо. Я побежал по улице к площади. С каждым шагом замок вырастал, он был белым, мраморным, легким и изощренно бессмысленным, но если на проекте он казался кондитерским чудом, то сейчас он был громаден и невесом — он был сродни облакам и сверкающим снежным вершинам. Разноцветные стекла перехватывали косые утренние лучи солнца и под причудливыми углами кидали их на площадь.

По мере того как я приближался к замку, занимавшему, как я понял, всю площадь, количество людей вокруг меня все увеличивалось — из домов выбегали зеваки, подтягивались экипажи и путники. У рва, окружающего замок, широким кольцом ожидали чего-то тысячи человек. Вопреки ожиданию толпа была молчалива — от нее лишь исходил легкий шорох голосов.

Меня узнавали и расступались, чтобы пропустить.

Я достиг поднятого моста. Башни вознеслись уже выше возможного воображения — ничего более грандиозного в Галактике я не видел.

Замок был молчалив, ненаселен. Он еще ждал своих обитателей.

Мой мозг требовал объяснения, разум отказывался мириться с тем, что видели мои глаза, и, подходя к замку, я вертел головой в тщетной надежде увидеть Лиину, которая объяснит мне то, что, вернее всего, не поддается объяснению.

Лиины нигде не было.

Толпа колыхнулась — приближались крики и грохот железных колес.

Господин Тумана появился на боевой колеснице. Люди ринулись в стороны, толкаясь и сшибая друг друга — колеса повозки были снабжены острыми шипами.

Он увидел меня сразу. Словно ожидал увидеть именно здесь.

— Впечатляющее зрелище! — закричал он. — Я и не ожидал. Честное слово, трудно вообразить.

Господин спрыгнул с колесницы.

— Теперь приступим к осмотру. Я рад, что вы будете со мной. Это знаменательный момент в истории всего нашего государства. Ведь признайтесь, что мало где такое возможно. А?

Он игриво ткнул меня в бок пальцем.

Стоявший на колеснице трубач пронзительно загудел.

Толпа онемела.

Подъемный мост медленно опустился, завис на секунду над землей и с глухим стуком упал. Тут же начали открываться кованые металлические врата.

Господин полез обратно на колесницу и позвал меня.

— Так надо, — сказал он. — Так гласят древние законы.

На колеснице было тесно — возничий, Господин, трубач и еще я. Лошади с трудом взяли с места.

Подковы четко звенели о торцы мостовой.

Внутренний двор замка был невелик — дворцу в нем было тесно. Колесница смогла лишь развернуться перед подъездом. Сойдя с колесницы, мы пошли к высоким стеклянным дверям, которые при нашем приближении медленно растворились — два старых лакея в красных ливреях вытянулись, пропуская нас внутрь. Они были первыми людьми, которых мы увидели в замке.

Может быть, я жертва волшебства? Может быть, я проспал годы, а мне кажется, что прошла ночь? Я посмотрел на часы. Вчера было шестнадцатое. Часы показывали семнадцатое. Да и вся версия о сне могла прийти в голову лишь законченному идиоту, ведь не станет же комиссар ждать годами, пока ему подготовят жилье на Тумане.

Я ждал, когда увижу Лиину. Она откроет мне тайну, если тайна лежит в пределах моего понимания. Я боялся того, что понять ее не смогу. Как не смогу никогда осознать физический смысл бесконечности.

Я хотел спросить о Лиине, а спросил другое:

— А где ваши волшебники? Старцы?

— Их нет, — ответил Господин и не стал вдаваться в подробности.

Холл дворца был невероятно высок. Пожалуй, конструктивно Лиине не было смысла так поднимать потолок — впечатление на визитера это производило оглушающее.

Арки свода сходились на уровне облаков, и разноцветные стекла витражей создавали в воздухе скорее видимый, чем слышный, перезвон детства. Голубь, залетевший в открытое там, в выси, окно, неспешными кругами осваивал новое пространство.

— Ну вот, — сказал укоризненно Господин. — Когда дождь пойдет, как закроете?

Один из лакеев ответил:

— Здесь предусмотрен подъемник для того, чтобы снимать пыль или мыть окна.

Господин уже шел к лестнице, которая вольными полукружьями раздваивалась, ведя на второй этаж.

Спеша за ним, я взялся за перила, и предупреждающий оклик лакея запоздал — на подушечках пальцев и ладони остались пятна белой краски.

— Можно было бы предусмотреть, — рассердился