— Вот! Видишь, я даже её имени не запомнила, а ещё один раз потеряла в торговом центре. Понимаешь? — кажется, она была серьёзна и паниковала взаправду.

— Энжи, давай ближе к теме, что ты от меня то хочешь?

— Тебе надо обязательно помириться с отцом и остаться наследником, а то вдруг он заставит меня рожать…

— Это невозможно…

— Совершенно верно! Мне рожать никак не возможно!

— Я о примирении…

— А-а-а, брось! Это как раз возможно! Я всё устрою! Положись на меня, Тимур. Я буду тихонько на его мозг капать, капать, проедать плешь, ты только не отталкивай Васятку, когда он придёт просить прощения, ладно?

— Договорились, — с лёгкостью пообещал, потому что не верил в вероятность таких событий, ну и чтобы она отстала.

— Вот и молодец! А я со своей стороны обещаю позаботиться и о тебе, и о твоей Романе…

— Стасе!

— Да-да, говорю же, у меня плохо с именами. Так вот, я уже кое-что сделала!

— Что ты сделала? — а вот это меня уже насторожило. Инициатива Энжи может быть чревата непредсказуемыми последствиями.

— Ну-у, когда вы ушли, Васятке сделалось нехорошо, и я вызвала доктора, тот накачал его уколами, и теперь Васятка спит.

— Молодец! — взмолился про себя: хоть бы и всё, хоть бы и всё.

— Я про то, что ту папочку, которую ты принёс, он не видел, не до неё было. — Нет, не пронесло. Напрягся ожидая продолжения. — И это чудесно, на самом деле!

— Не тяни, Энжи.

— А вот я всё внимательно прочитала и припрятала. Тим, нельзя быть таким глупеньким! — пожурила она меня, и я усмехнулся. — Ты разве не понимаешь, что твой папа просто отнесёт ценный компромат родителям Лизки, и на этом всё замнётся? Разве можно разбрасываться такими козырями?

Анжелка прямо всерьёз принялась меня отчитывать — дожил!

— А что я должен был сделать?

— Не благодари, я уже всё сделала, — объявила она покровительственным тоном, и я закатил глаза.

— Анжела, что именно ты сделала?

— О, я позвонила этой белобрысой пигалице, зачитала вслух парочку документов, скинула пару фоток, где она особенно мерзко вышла, и велела забыть про тебя и твою девушку навсегда, — торжественно резюмировала мачеха, и, клянусь, я был готов зааплодировать стоя.

А ведь прикольно вышло! Я бы на такой открытый и низкий шантаж никогда не пошёл, отец бы сдал Лизку родителям, а вот Энжи не побрезговала, да и в будущем не побрезгует попить звезде крови за все Стаськины беды. Она гений!

— Спасибо, Энжи, — поблагодарил от души.

— Не за что, Тимур, ты, главное, не пропадай и помни, что я на твоей стороне.

— Я знаю, Анжел. Я тоже на твоей стороне.

После этого разговора настроение как-то резко улучшилось. Никакая Анжелка не дура. Простоватая немного, но по-своему умная и ушлая. Посмотрим, что у неё получится. Я не из тех, кто сжигает мосты, да и Ромашка наверняка спустя какое-то время заведёт пластинку о всепрощении. Она у меня не способна долго держать ни на кого зла.

Зевнул и отправился спать к Стаське под бок. Наконец-то я почувствовал, что проблемы отпускают, и теперь я смогу спокойно заснуть.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Когда-то в прошлой жизни — той, где у нашей семьи был бизнес, и мы жили в городе — я уже летала на самолёте куда-то на отдых за границу, но это было так давно, что воспоминания стёрлись. Я совсем забыла про суету, царящую в аэропорте, про специфический запах и атмосферу, поэтому когда мы с Тимом прибыли на регистрацию, мне всё было в диковинку. Я жалась к нему и озиралась по сторонам как какая-нибудь лесная дикарка, но он даже не думал надо мной смеяться, а просто крепко держал за руку, как родители детей.

— Хочешь к иллюминатору? — спросил Тимур, когда мы вошли в салон, и я, кивнув, забралась в самое дальнее кресло и уставилась в овальное окно, с любопытством разглядывая аэродром.

Боже, он, наверное, уже в шоке от того, с кем связался! Но ничего подобного Тимур не выказывал, общаясь со мной как обычно.

Полёт прошёл нормально, после того как в иллюминаторе стали видны лишь облака, я от него отвернулась и всё оставшееся время мы с Тимом болтали, обнявшись.

А вот Москва меня поразила ещё сильнее, чем аэропорт. В столице я раньше никогда не бывала, и суета мегаполиса меня поначалу оглушила, заставив потеряться в пространстве. Всё вокруг казалось сошедшим с экрана фантастических фильмов: метро, фрики, шум — я, признаться, немного затосковала по дому, а когда поняла, что глазею на всё разинув рот, ещё и закомплексовала. А впишусь ли я в эту жизнь?

Потом, немного придя в себя, оглядела толпу и поняла, что тут никому нет дела до того, что одетая в дешёвые вещи рыжая девчонка жмётся к брендовому красавцу. В метро кого только не было! Я видела даже целующихся на эскалаторе парней. Куда уж нам с Тимом до них.

Пришибленная впечатлениями, зайдя в квартиру, которую снял Тимур, я расплакалась — просто не сдержала эмоций.

— Стась, ну ты чего, Ромашка? — перепугался он, увидев мою истерику. — Не нравится квартира? Мы купим с тобой другую, ну Стась, не плачь…

Квартира была нормальная. Уж всяко лучше, чем моя, просто какая-то чужая… казённая, бездушная…

— Я не поэтому, Тим. Прости, не надо ничего покупать, ладно? — попыталась взять себя в руки и рассуждать здраво.

— Как не надо? Если тебе здесь некомфортно, я продам свою, в нашем городе и купим тут. Сделаешь в ней всё, как душе угодно, хорошо ведь…

— Нет-нет, не будем продавать, — мне было безумно страшно обрывать последние ниточки, связывающие с родиной, — мы ведь вернёмся домой когда-нибудь. Да? Вернёмся же?

Тимур вздохнул и прижал меня к себе.

— Если не привыкнешь, то вернёмся.

— Я просто не хочу, чтобы наши дети росли тут, — сказала и заглянула ему в глаза, — детям нужно солнце и море, а не каменные джунгли, понимаешь?

Он кивнул. Тим понимал меня с полуслова.

— Ох, Ромашка моя. Как же я тебя люблю, и как мне нравится слышать от тебя про наших детей… Как захочешь — так и будет, — Тернев накинулся на меня с поцелуями, как изголодавшийся зверь. Как будто мы не были близки с ним целую вечность, хотя только утром чуть не опоздали на самолёт, потому что не могли оторваться друг от друга. Сразу все беды отошли на второй план.