грядках собирают урожай или готовят детей к учебе. Некогда людям было болеть. А как всё закончат, так сразу и мест не останется.

– А про твоего ничего не известно?

Вика редко спрашивала про козла Стаса Лютного, но каждый раз, Катя ощущала будто её надрезали острым ножом. Особенно это «твоего». Стас был не её. Совершенно не её мужчина.

Около месяца назад она не смогла попасть в мастерскую, потом поняла, что сменили замки. Сменили, когда она была на смене. Кроме Стаса никто не мог бы это сделать. А это была единственная надежда, что Стас всё же вернётся и поговорит с ней. Хотя она уже перестала ждать, мастерская была оплотом маленькой веры в то, что всё не так как она думала. Но всё оказалось иначе.

Наверное, самое ужасное расставаться по смс и так, без какого -либо слова. Последнее можно было списать на смерть. Но Стас был жив.

Катя принесли новости девчонки, работающие в реанимации, да и Соколов говорил об этом. Значит всё сводилось к банальному «не хочу», потому что даже в карантин можно было подать весточку.

И с закрытием для неё мастерской, всё стало на свои места: Стас ушёл из её жизни.

– Нет, – Катя пожала плечами.

Вика тяжело вздохнула.

– Жаль, что всё случилось как ты и говорила.

Да, Катя помнила свои слова: останется одна и беременная. Как в воду глядела.

В любом случае, Катя почти ни о чем не жалела, кроме возможности заехать Стасу кулаком в морду.

Да, пожалуй, именно этого ей и не хватало для полного счастья.

На утро после смены, её провожали так как будто она действительно в отделение больше не вернется. На пятиминутке ей подарили комплект для выписки, таких нейтральных цветов. потому что Катя никому не называла пол малыша. Потом даже успели все попить чай с приготовленным к случаю пирогом от раздатчицы. Кате даже уходить расхотелось, но на седьмом месяце быть такой раньше быстрой уже не получалось.  Да и пациенты, завидев её живот даже пугались ещё больше.

Выйдя из больницы Катя, даже не сразу поняла, что теперь у неё будет очень много дней, которые она может посвятить себе. Вообще, она собиралась уехать к родителям и пожить пока с ними. Осень в деревне очень красивая, да и свежий воздух и частые прогулки на природе ей сейчас очень нужны.

Может Катя слишком задумалась или действительно не заметила, хотя вроде и делала всё, чтобы избежать столкновения, но в какую-то минуту её буквально ударили в плечо.

– Ай, – охнула она, ощущая, что мужчина не двинулся с места, – вы…

Катя вскинула голову, чтобы этого придурка облить руганью. Сейчас ей можно. Сейчас она в том положении, когда ей всё можно. Вот только любые слова застряли на уровне горла, вырвавшись наружу только хриплым выдохом. Её взгляд невольно распахнулся шире.

– Стас… – это прозвучало как свист, который оглушил и её саму.

Он возвышался над ней, и казалось ни капельки не изменился. Похудел, да, но ему это даже шло. Волосы явно были сбриты, потому что сейчас они отрастали в хаотичном порядке без этой модельной укладки. Лицо, правда серое словно и не в Швейцарии прохлаждался, а прошёл военный лагерь. Между губ тлела сигарета, а глаза как будто впалые смотрели, не моргая на неё такую широкую и необъятную.

Первый порыв был прижаться к нему. Ощутить его запах, тепло. Как бы это не было глупо, но Катя только сделал шаг назад.

– Рада, что поправился, – её голос дрогнул.

Стас сглотнул, выкинул сигарету проследил взглядом от лица, до живота и обратно. Он протянул руку, попытался потрогать, но Катя отпрянула. Стас на секунду застыл в нерешительности.

– Я безумно скучал, – это были его первые слова.

Катя судорожно хохотнула.

– Уверена, прям не было минуты позвонить, написать… а в прочем, зачем. С возвращением.

Последнее Катя процедила, обошла Стаса стороной и направилась в сторону остановки.

Лютный торопливо догнал её, вновь загораживая путь собой.

– Я могу объяснить, – он выставил свою руку вперед практически ловя Катю.

– Уже не интересно, – она оттолкнула его.

– Но, Катя… если выслушаешь я…

Она повернулась, и, наконец-то, сделал то, о чем мечтала: залепила ему звонкую пощёчину. Ладонь зажгло от удара мгновенно, а Стас только слегка дернулся.

– У тебя было очень много времени, чтобы сказать мне, а ещё и…

Катя не хотела вспоминать про мастерскую. В конце концов, это были её чувства и желания, так что Сергей Викторович был прав, это были её проблемы и об этом её никто не просил.

Она всхлипнула и так тяжело стало, в груди, в животе… Но если Стасу снова поверить, то он посчитает это нормой, так с ней обращаться. Эта дура всё примет, всё стерпит.

Стас схватил её за руку.

– Ну, всё ударила? Успокоилась? Теперь поговорим?

– Кем ты себя возомнил? – Катя попыталась вырвать руку, но не получилось.

Их вошканья привлекали внимание.

– Мужчина, может отпустите беременную женщину, – попытался вмешаться проходящий мимо молодой парнишка с рюкзаком, явно студент.

Но близко он не подходил. Стас резко глянул на него, на скулах заиграли желваки.

– Это моя жена, так что свали.

Парень понимающе кивнул и растворился в толпе идущих к больнице.

– Жена…– Катя презрительно выдохнула это, – да никогда в жизни, ею не стану! И вообще, Лютный, возвращайся туда откуда пришёл.

Ей было больно и трудно его слушать. Нет приди он через три месяца, она бы даже спрашивать ничего не стала, но не почти через полгода. За эти полгода её эмоции просто распахали и сейчас это всё как открытая рана.

Катя вырвалась, хотя это только потому, что Стас её отпустил. Разжал пальцы, и она смогла отшатнуться.

Лютный молчал, казалось, будто чего-то ждал. Катя отвернулась и зашагала прочь, вытирая на ходу предательские слезы, которые как соль разъедали глаза. Вот только бы совсем не разрыдаться при нём. Дома да, там можно. Уткнуться в мягкую шёрстку медведя, которому она тоже дала имя Стас, которого то пинала, то обнимала как лучшего друга. Только он поймёт, потому что был с ней всё время.

А Стаса не было.

Катя понимала, что стоило бы выслушать, но не хотелось. Слишком долго ждала и уже, казалось, обратной дороги нет.

Катя чувствовала, что Лютный идёт за ней. Стоило обернуться и точно, шёл как приклеенный, не отставал, но и не дышал в затылок.

В автобус зашёл тоже следом за ней, сел позади неё через сидение, как будто специально. чтобы она лишний раз не бегала по