Жаль конечно, что наша Мила погибла. Я думаю, что она смогла бы забыть про свою ненависть. Или хотя бы перестать ненавидеть всех…

Я ведь тоже ненавижу. Ненавижу фашистов, Гитлера ихнего ненавижу. Слишком много они мне горя и несчастий принесли…

Но Анечка то здесь причём? Она сама стала жертвой войны, что развязал этот долбаный Гитлер…

Аня довольно быстро научилась называть меня правильно. А я по вечерам рассказываю ей перед сном сказки. По-русски их рассказываю. Вставляя в них иногда знакомые мне немецкие слова. И про Золушку рассказываю, которую зовут Синдерелла, и про трёх поросят, и про Мальчиша-Кибальчиша. И она уже что-то начинает понимать. И даже говорить по-русски пытается. Коряво конечно, но уже пытается…

Я наконец-то вспомнила про ту коробочку, которую нашла в развалинах. Разобралась, как она открывается. Надо просто одновременно с двух сторон нажать.

А внутри там находился красивый гарнитур. Серебряные серьги с зелёными камешками, колье и колечко. Всё тоже из серебра и с зелёными камнями. Красивые вещи. И похоже, что старинные. Наверное, себе их заберу. А может и нет. Там дальше видно будет…

А тем временем наши войска окружили Кенигсберг и штурмом взяли Будапешт. Германская авиация почти полностью уже потеряла свои силы и редко появлялась в воздухе. Всех опытных лётчиков, считай, уже выбили, а молодежь против наших плохо котировалась. Да и с топливом большая напряжёнка у люфтваффе. Но всё равно потери случались. И мы тогда получали работу…

Однажды посреди ночи поднялась стрельба. Лупили пулеметы и автоматы. Потом зажглись прожекторы и подключились 37-миллиметровые зенитные автоматы… Всё это продлилось минут пятнадцать-двадцать. Аня испугалась, вцепилась в меня. Пока я успокоила её, пока отнесла в подвал, стрельба уже стихла. До утра потом никто не спал…

Как я по утру узнала, на окраину города вышла небольшая группа немцев. Нарвались на охрану и попытались её атаковать. Но когда подключились наши зенитки, стали сдаваться…

Я так и не поняла, зачем они это сделали. Спокойно ведь могли по лесу мимо пройти. Нет, полезли зачем-то…

Я получила в своё распоряжение, как командир отдельной эскадрильи, собственный автомобиль. Джип Виллис. И водителя вместе с машиной. Он наверное сразу же всё проклял. Ибо я заставила его учить меня водить машину. В прошлой жизни я то умел, и права у меня были, но современные машины не знал совершенно. Только со стороны видел…

Ну что сказать? Неплохая машинка. Сами колёса бы пошире ему, да и колею немного шире сделать, чтоб он поустойчивее был… А если ещё и нормальные кресла поставить, то вполне нормальный джип. Почти Вранглер…

Одно плохо, поезженный он сильно. Старый автомобиль мне достался.

Уговорила Петровича помочь мне с ремонтом и с улучшением комфортабельности машины. Ну как я её сама понимаю. Петрович конечно немного поругался, но все-же пообещал помочь… А водителя я потом назад отправила. Чему тот был только рад… Ну не нравилась ему баба в командирах. То одно требует, то другое…

Весна постепенно вступала в свои права. Снег почти весь уже сошёл. Стала появляться первая травка.

После небольшого перерыва Красная армия опять двинулась в наступление. Оставляя за спиной очаги сопротивления, танковые армии рвались вперёд. Окружили Берлин и пошли дальше на запад. Оставляя котлы на попечение остальным советским войскам.

И мы тоже перебрались западнее.

В отличие от прошлых раз, сейчас мы стояли на настоящем, нормальном аэродроме. На нём же базировался и истребительный полк седьмых лавочкиных. Красивые и мощные машины…

А рядом с нами стояли сломаные и даже полностью исправные самолёты с крестами. При нашем наступлении всё это было брошено немцами. Топлива не было для них.

В середине апреля нашими войсками был взят штурмом Кенигсберг. Бои шли уже и на окраинах Берлина.

А вот встречи на Эльбе не произошло… Наши войска сходу захватили мосты и продолжили дальнейшее наступление.

Первые контакты с союзниками состоялись лишь на Рейне. Интересно, как теперь разделят Германию? Мы ж её почти всю захватили…

Германские части бросали тяжёлое вооружение и налегке отступали на запад. В плен к союзникам. Боялись ответить за всё, что у нас натворили. Но только постоянно натыкались на уже прорвавшиеся вперёд советские войска. Фронт посыпался. Организованное сопротивление прекратилось…

Какие-то германские части ещё сопротивлялись, какие-то разбегались, а кое-кто и организованно сдавался в плен.

На одну и таких частей нарвалась и я. Мы с Анечкой вдвоем катались по окрестностям города на джипе. Собирали первые весенние цветы.

И вот, когда мы сидели с ней возле ручейка и перекусывали взятыми с собой бутербродами, всё и произошло.

— Маша, Маша… — затеребила меня Аня.

Но я уже и сама заметила немецких солдат. Рывком выдернув Анечку из машины, укрылась с ней за её кузовом. С одной стороны ручей, с другой — фрицы… Хреново то как… Была б я одна, можно было бы прорваться. Но Аня… Куда я её дену?

— Анечка, солнышко моё, ты посиди тут тихонько, а Маша повоюет немножко… Хорошо, солнышко? Ну всё, прячься, маленькая… Маша тебя очень любит…

Ну вот что за блядство такое?.. В последние дни войны и нарвалась… И с одним пистолетом только… Ну что, Маша?.. Пи…дец нам с тобой пришёл… Ну ничего, лишь бы Аню не тронули… Никто ж не говорил, что жить мы с тобой будем вечно… Мы и так с тобой почти четыре года лишних прожили… И хоть немножко, но помогли нашим. Всё ж ее за зря прожили…

Немцы тем временем подбирались всё ближе. Метров пятьдесят осталось.

Глубоко вздохнув, я дотянулась до лежащей на сиденье джипа фуражки и поднялась на ноги. Надев фуражку и подняв правую руку я крикнула:

— Хальт!

Страшно, ссука, но стою… Немцы тоже остановились. Направили на меня оружие и стоят.

— Есть, кто говорит по-русски? Вер шпрейфхт русиш…

Щас они ка-ак дадут из всех стволов по мне… Но пока не стреляют…

— Я старший лейтенант Стирлец. Я предлагаю вам сдаться.

Мы с тобой вообще охренели, Маша… Их там человек сто, не меньше…

— Майн намэ обер- лейтенант Стирлец!..

Пока не стреляют… И стоят… А нет… Кто-то идёт сюда… Двое… Ого, у одного даже майорские погоны…

Снимаю с себя куртку и кидаю на машину. Поправила гимнастерку с фуражкой. Я готова… Ко всему готова…