— Овсянка? — говорит Майки, пытаясь изобразить женский голос с южным акцентом. — А, это… это кукуруза… маисовая каша. Очень рекомендую.

— Хорошо, спасибо, мэм, — говорит Эл, но в это время трубку на том конце провода берет Руди. — Привет, мистер Руди. Мы тут разузнали и выяснили, что они вроде бы перебрались в Сиэтл. Так что теперь мы приехали в Сиэтл. Мы в Сиэтле. — Он несколько раз повторяет название города, стараясь как следует втемяшить его в тупую башку Руди.

Руди сидит в своем кабинете и смотрит на телефон с автоматическим определителем номера. На дисплее четко высвечивается код зоны: 323. Он весь кипит от ярости, и он тут босс, так что может делать все, что ему вздумается. Руди хватает телефон и изо всех сил швыряет в противоположную стену.

Потом кричит секретарше:

— Купи билеты в Лос-Анджелес!

Джефф решает набраться смелости и поговорить с братом. Он заявляется в его квартиру позднее в тот же вечер и громко стучит. Роберта смотрит в глазок и, увидев на лестничной площадке Джеффа, некоторое время раздумывает, стоит ли ему открывать. Она даже уходит в гостиную, но затем все же передумывает и, открыв дверь, приглашает брата войти. Неужели ему еще мало собственных потраченных нервов и ее унижений? Она садится и медленно, старательно расправляет складки на платье.

Джефф не тратит много времени на объяснения и сразу переходит к тому, ради чего пришел.

— Я вел себя как последняя скотина. Я должен был посмотреть твое шоу. Я должен был рассказать своей девушке о тебе. Я должен был любить тебя и спокойно воспринимать тот факт, что ты носишь женские платья, — в конце концов, выглядишь ты в них замечательно. — Джефф вздыхает, потом продолжает: — Понимаешь, все это началось, когда я вдруг понял, что хочу встретиться с тобой, познакомиться заново со своим братом. Если бы ты знал, как я переживал, когда ты ушел из дому. Это было очень тяжело. Мне ведь было двенадцать, и я знал, что у меня есть старший брат. И вдруг — раз, и ты ушел! И никогда не звонил. И даже ни разу не написал мне.

Роберта явно шокирована, услышав столь искаженную версию своей жизни.

— Что значит — ушел из дому? Меня выгнали! — напоминает она Джеффу.

— То есть как?

Роберта кивает:

— Мама с папой просто выставили меня вон. Это случилось после того, как они нашли у меня лифчик. А ты думал, я сам ушел?

— Ну да, — говорит Джефф. Он вдруг вспоминает, как ему было грустно, когда Роберт ушел. Вспоминает и то, как переживала мама.

В молчании проходит минута, потом другая. Обоим братьям необходимо некоторое время, чтобы свыкнуться с другим толкованием события, произошедшего много лет назад и так сильно изменившего жизнь обоих.

— Вот почему мама всегда говорит, что жалеет о том, что случилось, и винит себя, — говорит Джефф.

Роберта потрясена.

— Правда?

— Да и отец тоже. Если честно, они оба хотели бы тебя снова увидеть.

Роберте вроде бы и хочется поверить в то, что это правда, но по прошествии стольких лет это трудно.

— Роберт, мне очень жаль, прости, — говорит Джефф. — Я ведь не знал, как все было на самом деле. Теперь я прекрасно понимаю, почему ты не хотел общаться ни со мной, ни тем более с родителями. Хотя, по правде говоря, — при чем тут я? С какой стати ты на меня-то затаил обиду?

Вопрос справедливый, и Роберта серьезно задумывается. Наконец она отвечает:

— Да я на тебя вовсе не сержусь. И вообще, по-моему, у нас гораздо больше общего, чем ты думаешь.

Джефф улавливает в этой фразе совсем не то, что подразумевала Роберта. У него отвисает челюсть.

— Нет… — медленно, словно опасаясь, что слова брата окажутся правдой, возражает он.

— Я имею в виду, что мы оба страшно упрямые, — поясняет Роберта.

— О да, в этом смысле ты совершенно прав.

— Джефф, я ведь потратила долгие годы на то, чтобы стать такой, какая я есть, и понравиться себе в этом качестве, — говорит Роберта.

— Пожалуй, не очень много людей могут честно себе в этом признаться, — произносит Джефф. Помедлив некоторое время, он продолжает: — Ну ладно, я себя вел как полный идиот. Ворвался в твою жизнь со всеми своими предрассудками. Извини. Но на самом деле я просто хочу, чтобы ты был в моей жизни, а я — в твоей. У меня ведь тоже не все гладко складывается: я встречаю разных женщин, потом мы расстаемся, но настоящего взаимопонимания я не нашел ни с кем. Я скажу честно: никогда даже не возникал вопрос, придешь ли ты ко мне на свадьбу или нет. Я просто чувствовал где-то в глубине души, что причина неустроенности моей личной жизни, бесплодных блужданий может заключаться как раз здесь, в наших с тобой отношениях. Видимо, пока я не сумею восстановить нормальные отношения с братом, мне не удастся наладить и свою жизнь. Другое дело, что я пытался наладить ее, начиная не с того конца, хотел перехитрить самого себя, сначала выстроить свою собственную жизнь, а потом — новые отношения с тобой.

— Все пытаются выстроить отношения. Давай хотя бы попробуем снова воспринимать друг друга как родные братья, — говорит Роберта, протягивая Джеффу руку, которую тот пожимает. Неловкий момент. Наконец Роберта улыбается и неуклюже заключает Джеффа в братские, крепкие по-медвежьи объятия.

— Я передам от тебя привет нашим, — говорит Джефф, смахнув слезу. — И бабушке тоже. Ладно?

Роберта слишком долго жила одна и почти забыла, что у нее есть родственники. И вот теперь вырисовывается перспектива восстановления отношений со всем семейством… Она не уверена… Да ладно, почему бы и нет? В конце концов, это ее семья — неужели они могут желать ей зла? Или все-таки могут — учитывая ее жизненный опыт? Вопрос оказывается слишком серьезным, и она решает, как Скарлетт О’Хара, подумать об этом завтра. Она кивает Джеффу:

— Ладно, договорились.

Следующая остановка Джеффа в этот вечер — квартира Конни. Он стучит в дверь, и таким простым способом ему удается напугать Конни до полусмерти.

— Кто там? — дрожащим голосом спрашивает она.

— Это я — Джефф.

Вот уж кого из всех людей, живущих на земле, она ожидала увидеть меньше всего. Конни открывает дверь. На пороге действительно стоит Джефф собственной персоной.

— Привет, — говорит она.

— Привет.

— Как Мэри? — интересуется Конни.

Джефф качает головой.

— Ну, у нас с ней был серьезный разговор. Целый вечер проговорили. Ничего не получилось. Мы… наши отношения… в общем, мы решили расстаться.

— Вот как? — Конни не в силах сдержать вздох облегчения и улыбку.

— Слушай, тогда, в тот вечер… — говорит Джефф. — Прости. Я не хотел тебя обидеть. ТЫ вовсе не ненормальный.

— Спасибо, Джефф, — говорит Конни, и ее улыбка делается еще шире.