– Скажи, Владик, у тебя в универе с историей было как?

Я чуть не подавился, когда пил, поворот в неожиданные степи. Воду я все-таки проглотил, после задумался.

– Да не то что в универе – в школе-то с историей было неважнецки. Не помню ни одной даты. Честно сказать, и современной политической грызней интересовался краем уха, а уж что было при царе…

– О'кей, что-нибудь помнишь из современной?

– Ну…

Я наморщил лоб, почесал… Затем, просияв, выдал:

– Крым недавно присоединили, во!

– О как! – удивился Борис весело. – Интересно смышки пляшут…

– А что?

– В моей истории Крым никогда не отсоединялся.

Меня переклинило, пытаюсь усвоить. Начинаю жалеть, что сунул нос. Может, ну его? Эх, сам же, дурак, напросился на персональный конец света. Вот и получай…

– Э-это как?

Борис аккуратно, как доктор, извлек бутыль из моих ладоней, закрыл неспешно, поставил. Ладони уперлись в колени, теперь он похож на монгольского хана, острый, как стрела кочевника, взгляд проникает мне в мозг.

– Влад, из Руин нет и не может быть выхода потому, что нет и никогда не было входа. Никто не переносил нас из нашего родного мира. Этого самого мира не существует. И ты никогда не рождался в роддоме номер какой-то там… Ты родился в Руинах. В том коридоре, где я тебя нашел. В тот миг, когда впервые открыл глаза.

Надо было не только вытащить, а еще подложить с трех сторон подушки. И стену к спине пододвинуть. И нашатырь к носу…

– Как и я, – добивает Борис. – Как все руинцы. Так же, как сгенерили рандомно все коридоры и залы, как случайно сгенерили всех монстров, Руины сгенерили нас.

Фаталити.

Интересно, если Руины такие всемогущие, могут ли отмотать время на пару минут, чтобы я отвесил себе подзатыльник в момент, когда начал разговор о выходе?

– Эй, Владик, с тобой все в порядке?

Мне в самом деле дурно, Борис придерживает за плечи, судорожно вдыхаю до упора, воздух стиснул, сплотил изнутри.

– Постой, – уцепился я за какой-то внутренний стерженек, откуда только взялся в бездне, что заполнила меня всего.

Я сосредоточился, произнес:

– Это… невозможно.

– Почему?

– Воспоминания, вот почему. Хочешь сказать, их Руины сгенерили тоже? И тоже случайно? Вот так взяли и враз сочинили мою жизнь?

Уголок губ Бориса приподнялся, пальцы оторвались от моих плеч, как пуповина от хрупкого дитя, я качнулся, обретая зыбкую координацию, а Борис вернулся в позу хана, взгляд снова как нож.

– А ты уверен, что твоя жизнь настолько сложная?

Я не нашел, что ответить. Борис продолжил:

– Уверен, что если тебе дать ручку, кипу листов и усадить за мемуары, ты навспоминаешь что-то толще «Войны и мира»? А даже ее можно уместить в вордовский документ… Даже если все твои воспоминания записать в картинках и звуках, много ли выйдет? Ну десяток самых ярких. Ну сотня поменьше. Еще тысяча совсем пустяковых. Плюс десять тысяч словарного запаса. Вот и вся память. Уместится на древнюю флешку.

– Не верю…

– Мощный компьютер скомбинирует за секунду. Не такой уж он сложный, человек. Что личность? Память – набор образов, и характер – набор реакций на раздражители. Вот и весь человек.

– Ладно… Допустим…

Балансирую на лезвии бритвы. Внизу разверзлось безумие. И все-таки я еще здесь, на грани. Главное, не смотреть вниз…

– Допустим, все так. Но даже если нас случайно собрали, как конструктор, то не могли же создать с нуля. Нужна основа. Кирпичи, из которых собирать. А их Руины придумать не могли! Их можно было только скопировать. Из реальной жизни! А значит, наш мир есть!

Я отдышался.

– Или по крайней мере… был.

– В точку! – воскликнул Борис, тыкнув в меня указательным. – Здесь ты прав. Мы в далеком будущем. Внутри виртуальной реальности, созданной компьютером. Живем в виде электрических или еще каких-нибудь сеточек. И видим себя людьми. Две руки, две ноги, две головы. Одна для думанья, вторая для… кхм… деланья. Главное, живем.

– Но зачем компу создавать Руины? И нас?

– Эволюция.

– Что?

– Компьютер создал Руины, создал монстров и нас, чтобы запустить процесс эволюции на новом уровне.

– Каким образом?

– Таким же, каким природа создала живое из неживого, а микробы превратились в червячков, рачков, жучков, вплоть до человека. Грубым, но эффективным, как лом.

– Каким?

– А ты не догадываешься? Слепым перебором комбинаций.

Я осмыслил.

– Хочешь сказать…

– У генератора Руин, как и у природы, нет сознания, – говорит Борис. – Не ведает, что творит. В него просто загрузили гигантскую библиотеку образов, созданную, как ты верно сказал, на основе нашего мира, на всей мировой культуре, что скопилась за историю человечества. Уверен, на закате своем люди научились записывать воспоминания в виртуал в виде картинок, звуков, запахов, прикосновений и эмоций. На компы переписали память всех людей Земли. К ним добавили все книги, музыку, фильмы, игры, телепередачи, архивы новостей, всю начинку Интернета. Вот и получилась библиотека. И запрограммировали компьютер тасовать эти образы как карты в колоде, а затем раздавать. И результаты раздачи – мы с тобой. Все руинцы. И еще монстры.

– Вряд ли так можно создать что-то внятное. Куда чаще будет получаться бредятина.

– А она и получается. Я же говорил, часто новички появляются либо мертвыми, либо безумными. Помнишь зомби, у которого ты заимел стальную перчатку?

Я вспомнил. И бороду, мокрую от слюней, и закатанные глаза, и пьяную походку… Черт, а я-то думал, почему мы, когда путешествовали, не встретили ни одного новичка, которого могли бы сопроводить в Колыбель. Попадались либо мертвые с тремя базовыми предметами, либо зомбаки, которым уже никакая Колыбель не поможет…

– В большинстве случаев комбинирование заканчивается таким бредом, что мозг просто отказывается работать с такой базой. Или работает, но… результат ты видел. Редко такие зомби что-то соображают. Тебе снятся иногда бессвязные сны?

– Да… Только почти сразу забываются.

– Во. А они хрен забудут, это якобы их прошлая жизнь. Представь, ты однажды вернулся из Тибетских пещер верхом на бомбардировщике, десантировался с парашютом на крышу дома своего в ледниках Антарктиды, вламываешься через окно с автоматом освободить заложников, а там Бэтмен жарит блинчики, говорит, что террористы обезврежены, заложники целы, только Иосиф Кобзон ранен.

– Чего?!

– И вот из такой каши все воспоминания. Как думаешь, какой выйдет человек?