Рей знал, что по границе Зоны отчуждения протянут непроницаемый экран, но сколько он ни вглядывался в полумрак за пределами кабины, разглядеть никакого заслона не мог. На занятиях в академии рассказывали, что этот экран отделял острова низших от земель кааритов, определял границу территорий, где есть тойль и где его нет. Про тойль вообще говорили с придыханием – что в академии, что на ассамблеях магистрата. В конце концов, своим величием каариты были обязаны именно ему.

Легенды гласили, что, когда первородное Древо создало первый остров, а вместе с ним и каарита, тот сразу же начал искать способ познать всю Бездну. Тогда он и обнаружил, что сок из сердцевины первородного Древа обладает особым свойством. Птицы кружили над островом, словно их удерживал незримый купол, но одноглазый ворон, напившись влаги из трещины в древесине, смог преодолеть этот барьер и поднялся в далекие небеса Бездны. Это и натолкнуло первого каарита на мысль о том, что сок Древа поможет ему подняться в воздух. Осталось только изобрести летательный аппарат – его основой стали парящие в юсмиевой долине черепахи…

Все это, конечно, были просто легенды, но факт оставался фактом: черепаха могла оторваться от земли и плавать по Бездне, только получая внутривенно тойль из резервуара в кабине. И секрет тойля каариты хранили тщательно – даже Рей не знал, какой класс деревьев его вырабатывает, а какой нет.

Отец как-то отвез его в одну из тойлевых рощ. Смотрелась она удивительно: острова плавали так близко друг к другу, что некоторые сплетались корнями, образуя один огромный остров, по которому можно было легко переходить, не боясь упасть в Бездну. Из-за тесноты почвы на корнях нарастало совсем мало, зато Древа тянулись ввысь, и казалось, что это не деревья, а исполинские колонны, которые поддерживают саму Бездну. Отец рассказал, что растут они очень медленно и проходит не одна сотня оборотов, прежде чем можно надрезать кору и сцедить живительный сок. Аппараты для сбора тойля были установлены только на нескольких гигантах, но и те давали всего по несколько капель в час.

Рей помнил, как долго он следил у одного Древа за колбой, всего на палец наполненной золотистой жидкостью. Капля висела в воронке – округлая, блестящая, как драгоценный камешек, и казалось, что она просто застыла. Тойль был золотым топливом – в буквальном смысле.

А еще отец рассказывал вот что: не все островные цивилизации низших тонут в первобытном хаосе. Многие владеют довольно развитыми технологиями, в том числе оптическими, и именно поэтому так нужен экран – оградить себя от их нежелательного внимания. Цивилизация, которая лишь подозревает о существовании других, не опасна. От народа же, который наблюдает за другим издалека, – не способного ни приблизиться, ни достичь такого же уровня развития, – жди беды.

– И что же, через экран никак не пройти? – спрашивал Рей у отца.

– Если не отключить излучатели, ты просто превратишься в горстку пепла.

– А если отключить?

– Для отключения излучателей и входа в Зону отчуждения нужна санкция всего магистрата, – холодно отозвался отец. – И конечно, нужно самому быть магнумом.

– Но почему так строго?

– А как иначе, Рей? Представь, какой хаос начался бы, если бы в Зону отчуждения летал каждый кааритский пацан, которому захочется поразвлечься? Представь, что было бы, попади в руки низших челнок с полным баком тойля? Нет, Рей, закон об отчуждении принят не просто так.

– Значит, Наблюдательные лаборатории именно для этого? Чтобы видеть, что там на островах происходит?

– Да, именно так. Чтобы наблюдать и перенимать.

– И экран в первую очередь защищает нас от нас же самих? Чтобы не делали глупостей? Не от низших, если они вдруг найдут у себя тойль?

– Каариты не любят слово «вдруг», Рей. Каариты исключают любые риски.

Воспользовавшись небывалой разговорчивостью отца, Рей спросил:

– А правда, что острова, на которых узнали про нас и про тойль, ликвидируют?

Магнум вдруг поменялся в лице и рявкнул:

– Не суй свой нос куда не следует, понял?

В тот раз Рей больше вопросов не задавал. Точно так же отец встретил и разговоры о «Генофонде»: он или не хотел, или не мог говорить на эти темы, что заставляло Рея задуматься.

Теперь же, сидя в кабине челнока, Рей хотел только одного – успеть догнать Ицу, прежде чем она и ее челнок превратятся в горстку пепла.

Точки отчужденных островов и линию экрана Рей увидел на радаре заранее. Черепаха Ицы на приборах не отображалась, зато поблескивала впереди, в сверкающей, сине-белой от звездопада Бездне. В последние часы полета Рей неплохо увеличил скорость своего челнока, и ему почти удалось догнать беглянку.

Наверное, она тоже останавливалась по пути: собрать фруктов в рощах, справить нужду, умыться в ручье… Когда острова кааритов поредели, черепаха Рея немного успокоилась, и, выставив конечную точку маршрута еще раз, Рей заставил челнок сфокусироваться на этой точке. Так ему удалось несколько раз поспать на дне кабины – он проваливался в сон, затем просыпался, чтобы проверить радар, и снова засыпал. Они летели так долго, что если бы Рей не догадался о маршруте заранее, то давным-давно потерял бы Ицу.

До экрана еще оставалось пол-лиги, челнок Ицы блеснул совсем близко – он еще успеет ее догнать! – когда небо вдруг стало расходиться по швам. Бездна загорелась, пошла трещинами, вспыхнула, как мириады светил, и Рей почувствовал, как дрогнула его черепаха. Скорость упала, челнок потащило вперед по инерции, и сколько Рей ни колотил по сенсору, черепаха не повиновалась, заворачивая боком. Из своей кабины, белой от света, Рей видел ее голову и то, как пляшут отражения в округленных, расширенных от ужаса глазах животного.

Рей перестал дышать. Экран оказался ближе, чем он думал. Ица просто влетела в него, и это конец… Но далеко впереди, пронзив световой взрыв насквозь, на снижение к ближайшему острову шел челнок. Невредимый и нетронутый, только белые молнии лизали изогнутыми языками купол.

Ица. Она не пострадала. Ее черепаха прошла через экран и не превратилась в горстку пыли. Рей с недоверием глянул на небо. Молнии вспыхивали не хаотично: они чертили рисунок вокруг того самого места, через которое прошла Ица.

Она… отключила излучатели! Открыла себе в экране проход… Рей схватился за голову. Но как ее арканитовый чип оказался на такое способен?

Договориться со своей черепахой Рею стоило немалого труда. В воздухе еще вспыхивала прореха, и Рей, не сводя с нее глаз, повел челнок в ту сторону. Черепаха двигалась медленно, неохотно, и Рей почти чувствовал ее ужас. У него самого тряслись руки: о том, что Ица может преодолеть экран, он прежде даже не думал.

Вокруг снова вспыхнули жуткие молнии-трещины, черепаху снова тряхнуло от ужаса, и даже Рей на мгновение зажмурился – что, если его все-таки поджарит заживо?