Кесарево. Кислородное голодание.

Она убеждает, что все будет хорошо, и мне нужно расслабиться. Не волноваться. Но я не могу.

Они что-то делают со мной, поворачивают на бок, и я чувствую проникновение иглы. Слышу пиликание приборов, странные щелчки.

И темнота все же заглатывает меня в себя. Ничего не вижу, только слышу разговоры. Один раз удаётся открыть глаза, но они закрываются вновь. И мне уже не больно. Но такое странное ощущение, будто что-то от меня отрывают. И становится пусто. Забирают что-то внутри меня. И дичайший страх за свою крошку.

Я пытаюсь вслушиваться в происходящее. Хочу услышать крик малыша. Я должна его услышать! Мне это жизненно необходимо. Но его нет. Нет!

Где он? Что происходит? Где моя девочка? Они ее забрали. Разлучили нас. Нет. Не отдам, это мое! Хочу увидеть и почувствовать единство с ней, и пусть весь мир катится к чертям. Только лишь прикоснуться…

Чувствую, как гладят по волосам, по щекам, нашёптывают ободрительные слова. А потом ничего. Тишина. И покой.

Из тяжелого, крепкого сна меня вырывает детский плачь. Первые мысли: это мой ребёнок. Ему плохо без мамы. А я все никак не могу открыть глаза и подойти к ней. И засыпаю вновь.

Второй раз я слышу легкий, такой озорной смех девушки. Когда разлепляю тяжелые веки, не могу понять, где нахожусь, и кто все эти люди.

— Соня проснулась!

Перевожу взгляд на звук и вижу молодую светловолосую девушку моего возраста. Она кормит грудью малыша. А меня пронзают такая жгучая ревность и желание подойти и отобрать ребёнка. Но я сдерживаю себя. Это не мой.

— Чем они тебя так накачали? — спрашивает вторая, что лежит на койке напротив и играет в планшет. — Сутки в отключке!

— Не-не знаю, — в горле невыносимая боль. И я хватаюсь за него. Вижу на прикроватной тумбе бутылку воды и тянусь к ней, осушая половину.

— Тебя прозвали «крикуньей», потому что ты визжала так, что весь родильный дом стоял на ушах, — щебечет первая и лучезарно улыбается. А я вот не разделяю ее хорошего настроения.

— Когда мне принесут ребёнка?

Пытаюсь присесть, но голова кружится и слабость такая в мышцах, что двигаться крайне тяжело.

— Ты только очнулась. Отдохни, — говорит та, что в планшете. — Мы спрашивали, медсестра сказала, что девка у тебя. Щеки из-за спины видать.

Девчонки хохочат. Подшучивают надо мной и друг другом. Обстановка дружеская и мне даже как-то не привычно. Это совсем немного расслабляет. Давно я так ни с кем не общалась, как с подругами. Когда можно болтать о разной ерунде.

Ведь с Лерой все кончено. И хорошо. Я не буду по ней страдать. Давно пора было завершить нашу дружбу, были разного рода звоночки ее неадекватности. Но я все списывала на скверный характер.

Однако, здесь причина в другом. Она патологическая лгунья. Ей не нужна была я. А мне, отныне, не нужна она. От токсичных людей в своей жизни нужно избавляться. Мне было только жалко, что с ее мамой мы больше не могли общаться. От этого было немного тяжело.

Но у меня теперь есть другие заботы. У меня есть дочь. Никто больше и не нужен. Впервые за большой промежуток времени я ощущаю теплоту внутри себя и радость, такую, что улыбку невозможно скрывать.

Вся жизнь покатилась вниз, мне хреново после тяжелых родов, а мне в душе так спокойно и хорошо. Проблемы уже не кажутся такими огромными, такое чувство, что я смогу со всем справиться, у меня теперь есть, для кого жить. И впереди я вижу свет, яркий такой. Вспышками нашу дальнейшую жизнь.

— Ой, гляди! Твой опять пришёл, — визжит блондиночка на всю палату. — Вот неймется ему все!

И я оглядываюсь на неё, мне кажется, что было это сказано мне. Да вот нет. Это пришёл стоять под окнами парень другой.

Такая горькая обида гложет. Зависть. Такая чёрная. Хочу так же, чтобы стоял мой любимый и ждал меня, махал рукой с цветами, встречал. Но это все девчачьи глупые мечты. Сказка. Сладкая и такая привлекательная.

Все же должна рассказать Руслану. Он имеет право знать, что у него появилось его крохотное продолжение.

Как отреагирует, даже представить страшно. Но в душе надеюсь, что не отвергнет свою собственную кровь. Не предъявит мне, что нагуляла, не погонит прочь или стребует тест ДНК. Это будет крайне неприятно. А будет присутствовать в ее жизни, хотя бы иногда, я не прошу многого.

Фантазии разворачиваются и ведут меня не в ту степь. Где мы вместе, мы настоящая семья, все счастливы и любимы друг другом. Но это невозможно. Такой человек не может так жить, и любить он вряд ли умеет. И представить отцом такого тяжёлого характером человека не могу. Не знаю почему.

Слишком он подавляющий и контролирующий что ли, он главный во всем и не принимает неподчинения. Жестокий.

Не будем забывать, что он пытался разворовать компанию своей жены, а значит, он не честный. Он изменял ей и не только со мной, он, возможно, спал с ее дочерью. Хайдаров плохой человек. Не хочу связывать свою жизнь с ним, но выбора другого нет.

Бежать. Вот только куда? Он выйдет, и я не смогу нигде скрыться. Найдёт. Сможет. Еще и устроит скандал, почему не рассказала ему о беременности.

Это я все прекрасно понимала. Однако, ненависти к нему не испытывала, о нет. Я чувствовала любовь. Благодарность за дитя. За то, что подарил мне эту возможность стать мамой. Ну не убьёт же он меня. Надеюсь.

Вот не дура?

К вечеру мне принесли мою малышку. Один взгляд. Вздох. И любовь с первых секунд. Безграничная. Это самое великолепное создание, что я видела. Настолько прекрасная, что сердце щемит от эйфории.

Маленькие темные глазки и да, щёчки такие, что хочется потискать. Я взяла ее на руки, так аккуратно, боясь причинить боль. И моя малышка беззубо заулыбалась. И мое сердце растаяло в момент. Моя маленькая.

Потянула крошечные ручки, закряхтела. А я не могла вздохнуть, опасалась испугать и нарушить этот момент. Руки окаменели.

— Какая красавица! — раздалось сбоку.

Девушки подошли близко и заглядывались на ребёнка. Я сама смотрела на неё и гордилась, да, очень красивая, самая лучшая, иначе и быть не могло.

— В отца, видимо, на тебя вообще не похожа, — говорит вторая и тянет к ней руки, я же автоматически защищаю своё.

Но слова врезаются в самое сердце. Мне тоже кажется, что она похожа на него… но разве такое может быть? То есть, она ещё очень крошечная. Но я вижу знакомые черты лица и этот ее темноглазый взгляд. Губки эти, точно не мои.

Папина доченька. Руслан оставил свой след в моей жизни, отныне всегда частичка него будет со мной. Вечным напоминанием. Плод моей нездоровой страсти и невзаимной любви.

Месяц оказался не просто сумасшедшим, он был для меня самым настоящим испытанием.