– Ты писал мне из армии. А я писала тебе. Но… мои родители сделали так, что ты не получал мои письма, а я – твои, – с трудом поборола я слезы жалости к себе и проговорила.

– Насть, я не понимаю, что происходит, – с мольбой смотрел он на меня.

– Конечно, не понимаешь, – вздохнула я и опустилась на кровать. Ноги уже отказывались держать. – Я виновата перед тобой… Надо было сразу тебе все рассказать, но я не смогла. А потом становилось только тяжелее.

– Рассказать о чем? – присел Даня рядом со мной и заглянул мне в глаза.

И на этот раз сдержать слезы не получилось.

– Даня! Прости меня! – схватила я его руки и с силой сжала в своих.

– За что?..

– Помнишь, я тебе рассказывала про парня, с которым встречалась в школе?

– Помню, – кивнул Даня. – Он еще женился на другой…

– Это ты! Это с тобой я встречалась! Тебя любила… И та надпись на дереве, в парке, помнишь? Ее сделал ты…

Повисло молчание, которое я боялась нарушить. Он больше не смотрел на меня, но и рук пока не отобрал. Я же боялась представить, какова же будет реакция на все эти новости.

– Так я женат? – повернулся, наконец, ко мне Даня.

– Нет, – тряхнула я головой. – Тебя оклеветали в моих глазах. Мои родители, – нехотя призналась я. Неприятно было открываться перед ним с этой стороны, я словно выносила сор из избы, где давно уже не живу, но все еще продолжаю считать своей.

– А… в поезде… это тоже твои родители?

– Нет! Нет-нет… – затрясла я головой. – Это не они! С тобой произошел несчастный случай. Я сама только сегодня обо всем узнала. Но пусть тебе расскажет Александр Брониславович, не я…

Не смотри на меня так! – рыдало мое сердце. – Не пускай холод в глаза. Ведь я рискую замерзнуть навсегда.

– Так он всё знал?

Ну вот он и забрал у меня руки. Куда же мне девать теперь свои, которые вдруг стали такими бесполезными, лишними.

– Знал, – вынуждена была признаться я, раз уж решила говорить только правду. – Но он так поступил ради тебя же, – сделала я попытку снова взять его за руку, но он не позволил – встал с кровати и отошел от меня.

– Он снова решил все за меня, как и ты… А ведь я чувствовал, но не понимал…

Он крепко сжимал наши письма. Так крепко, что я видела, как побелели костяшки его пальцев.

– Знаешь, ты ведь мне снилась, – с грустной улыбкой посмотрел на меня Даня. – Твои волосы, запах… Теперь я точно знаю, что это была ты. Но понял только сейчас. И голос твой казался мне знакомым. И очень часто я ловил себя на мысли, что это уже было… Но когда, вспомнить не получалось. Не получается, – поправился он.

– Прости меня… – начала было я, но договорить мне не позволили.

– Ты должна была мне сказать, – пригвоздил меня Даня взглядом, лишенным эмоций. Лишь усталость удалось прочитать в нем. – Возможно, тогда бы я не чувствовал себя таким… дураком.

– Даня…

– Настя, ты извини, но мне нужно уйти, – снова не дал он мне продолжить. – Я… должен подумать обо всем наедине с собой. Иначе, я точно сойду с ума.

Он покинул мою комнату. Я слышала, как за ним закрылась дверь. В гостиной благоухала елка, ожидая, когда ее украсят. Я же впервые не хотела этого делать.

Нет! Я не буду украшать елку одна! Мы сделаем это вместе. Но сначала я вымолю у него прощение.

– И что?.. Вы с ним уже неделю не общаетесь?

Лена надувала шары и связывала их небольшими пучками. В огромном зале развлекательного центра со вчерашнего вечера творилось что-то невообразимое. К работе были привлечены все, кто пожелал, помимо сотрудников фирмы. Хватало ее тоже на всех. Ну и сегодня во второй половине дня сюда привезут детишек не только из детских домов города, но и из области, чтобы они все вместе поводили хороводы у огромной елки, что красовалась уже посреди зала, задевая звездой потолок; получили подарки от Деда Мороза со Снегурочкой, которых насобирался не один огромный мешок. Я даже сомневалась, что Дед Мороз сдюжит с такой тяжестью, хотя, впрочем, комплекции он мне показался мощной – должен справиться.

Вчера мы работали до ночи, разошлись на поспать и уже с раннего утра продолжили. Ну и Лена вызвалась помогать нам в первых рядах волонтеров.

– Да, – коротко отозвалась я, продолжая как ни в чем не бывало вырезать из салфеток снежинки, которых передо мной уже высилась целая гора.

– А как же этот праздник? Угощения же поставляет он?..

– И что?

– Ну как, что! Вы даже по работе не общаетесь, что ли?

– Нет. Для этого у меня есть подчиненные. Все дела с его кондитерской ведет Ира…

– Ну и дела… – покачала головой Лена, явно осуждая меня. – Ну вы даете! – добавила для пущей важности, видимо, чтоб я уж точно прониклась как следует. – И почему ты так спокойна?! – наконец-то, ожидаемо возмутилась подруга.

Я все ждала ее такой реакции и не сдержала улыбки.

– А какой я должна быть? – посмотрела я на нее. – Рвать на себе волосы? Закатывать истерики?.. Извини, но на это у меня нет времени, как ты видишь.

Не первый год я уже работала в сфере услуг, и декабри всегда выдавались самыми напряженными. А чем ближе становились новогодние праздники, тем объем работы только возрастал. В этот году работа стала еще и моим спасением от грустных мыслей – мне просто некогда было унывать. Да, оставались всё те же ночи, когда я смачивала слезами подушку, но даже это не получалось у меня делать долго и со смаком – я просто-напросто проваливалась в спасительный сон от усталости.

– И он тебе ни разу не позвонил за все это время? – не унималась Лена.

– Не-а…

– А ты ему?

– И я ему не звонила, – не сдержала я легкого вздоха.

Хотела… несколько раз даже хваталась за телефон, но потом усилием воли заставляла себя не делать этого. Дане нужно подумать как следует и принять какое-нибудь решение. Себя я готовила ко всему, даже к самому худшему, если он больше не захочет со мной общаться. Не могла обещать, что пойму его. Точно знала, как сильно буду страдать в таком случае. Но это его право и больше ничье. В конце концов, я перед ним виновата. Не считала свою вину такой большой, что может вызвать смертельную обиду. Но, вполне возможно, она достаточно велика для расставания.

– И почему, разреши поинтересоваться? – деловито подбоченилась Лена. – Детский сад, честное слово. Кто кого передует!..

– Лен, я врала ему достаточно долго. Он имеет право злиться, – ровно проговорила я, стараясь, чтобы не дрожали руки, и прогоняя слезы. Не хватало еще начать жалеть себя прямо сейчас, когда и так ни на что нет времени. – Игорь! Ну ты куда это тащишь?! – узрела я своего работника в обнимку с небольшой трибуной, обернутой фольгой и усыпанной блестками. – Ведущая у нас будет там, – указала я в другой конец зала.