Чтобы закрыть наглухо свое сознание потребовалось минуты две. Осталось только человеческое, земное сознание, которое от гордости чуть не выпрыгнуло прочь. Пришлось напомнить ему, где мы находимся и с какой миссией. Только после этого оно успокоилось и плавно перетекло в район коленок, отчего задрожала и левая коленка. Но теперь, когда варркановское сознание надежно укрыто, можно чуточку успокоиться. Сдуру, с перепугу не наколдую ничего и не нарушу шаткого равновесия стихии.

Нелюди тем временем разожгли на границе последнего, третьего Круга гигантский костер, стащив в него чуть ли не половину стоящей рядом избы. Костер получился на славу. Полыхало так, что казалось, еще немного, и пламя не выдержит, разбежится по сторонам, чтобы по случаю погостить на всем деревянном, что имеется поблизости.

Два нелюдя, взявшие на себя роль истопников, слишком близко подступили к огню и в один миг превратились в два веселых факела, бегающих по деревне в поисках спасения. Остальные собравшиеся не обращали на них никакого внимания. Столпились у кромки защищенной территории и жадно всматривались в прыгающие тени окошек церквушки, пытаясь разглядеть, что там внутри.

Я встал за их спинами, чтобы понять, насколько решительно они настроены и каковы их дальнейшие планы. Через Круг Чистоты они не пройдут, это понятно. Он хоть и недостаточно прочен, но силовое поле, есть силовое поле, как его не обзывай. По отдельным словам, рыкам и визгливым возгласам стало понятно, что нелюди намерены организовать круглосуточное дежурство превосходящими силами. Рано или поздно тот, кто находился в здании, почувствует голод. И вылезет, как миленький.

Между тем, желающих поучаствовать в операции по извлечению живности, прибавлялось. Два внешних поля, хоть и слегка усиленные мною, не могли задержать основную массу нелюдей. Они прибывали с каждой минутой, их становилось все больше и больше. И все чаще стали раздаваться крики о немедленном штурме.

Если один нелюдь не способен пройти сквозь хорошо поставленный Круг Чистоты, то нескольким десяткам это по силам. Кого-то сплющит, у кого-то не выдержат мозги, но последние, те, кто поумнее, прорвутся. И тогда девчонке несдобровать. У нее есть только один шанс остаться в живых. И как ни странно, этот шанс я.

Я не нелюдь, и я не могу ждать. Время идет, и неизвестно, как долго все это может продолжаться. Поэтому, я, предварительно обругав Графа и его дочку, не забыв припомнить также Императора, шагнул сквозь защиту внутрь последнего Круга. Мой поступок был сразу же замечен и все нелюди, а к тому времени перед церковью собралась приличная толпа, ломанулись вслед за мной. И естественно, ничего ни у кого не получилось. Потому, что я, как только оказался на пороге церкви, развернулся и, плюнув на все правила, усилил последний, третий Круг Чистоты до такой степени, до которой только был способен. Взлетим, не взлетим, еще вопрос.

Но выдержало. Окружающий нас воздух завибрировал от сжимающей его силы, засверкал, заискрился, словно от короткого замыкания, но вскоре успокоился. Так и должно быть. Я варркан, а не третьесортный волшебник, показывающий фокусы на площадях в надежде заработать немного денег.

Уж не знаю, что они все подумали, но в их глазах я заметил неподдельную зависть. Скорее всего, они даже и не поняли, что я не один из них. Это было, с одной стороны, хорошо. Но с другой, с плохой стороны я своими действиями подтолкнул нелюдей к активным действиям. По их мнению, раз сквозь странную, невидимую стену пробрался один, то если сильно постараться, можно попасть и остальным.

За свою работу я спокоен. Разорвать, конечно, можно, но только не таким тупым ребятам. Ишь ты. Глазеют на меня, как на самого счастливого нелюдя на свете. Да, я счастлив, и не скрываю этого.

Широко улыбнувшись и помахав на прощание рукой взревевшей от зависти толпе, я осторожно переступил порог церкви. Пора заняться девчонкой.

Внутри темно. Сюда не проникает свет от гигантского костра. Но свет не нужен. Зрение варркана различает все. Опрокинутые скамейки. Свернутый набок алтарь. Сухие цветы на прогнившем полу. Чуть заметное шевеление одинокого и голодного паука в углу.

Здесь тихо. Толстые стены глушат все звуки. Только мои шаги. И больше ничего. И это меня беспокоит. Если я ошибся, если девчонка не здесь, то придется поволноваться. Где ее тогда искать? Но нет. Никто другой не смог бы создать Круг. Это ее работа. И она, уверен, здесь.

Лестница наверх. Прогнившие ступени, готовые развалиться только от одного прикосновения. Противный скрип. Не свалиться бы вниз. Варркан, валяющейся под деревянными обломками, смешнее не бывает.

Чердак. В маленькое, заколоченное редкими досками окошко проникает слабый свет. От луны ли, от костра, неважно. Все равно он не может осветить то, что спряталось здесь. А оно здесь, я чувствую. Вернее, она. Чуть слышное дыхание в углу. В самом темном углу чердака.

Девчонка, которую я когда-то считал наследником острова и называл мужским именем Оливер, лежала, свернувшись калачиком, накрывшись рваным тряпьем, подобранным тут же. Ее шпага, подаренная Графом, валялась рядом. Узкая полоска серебра среди мрачной темноты.

Она спала.

Я опустился на корточки и посмотрел на нее совершенно другими глазами. Странно. Почему я раньше не замечал правильные черты ее лица. Не замечал маленькие ладошки с тонкой кожей. Вздернутый нос, который любил соваться куда не следует. Может быть, я старею? А может быть, я перестал обращать внимание на людей? Все больше на нелюдей. Все больше на нежить. Да, старик. Надо завязывать с этими странствиями, пока совсем не одичал.

Осторожно, боясь разбудить Оливию, я прилег рядом.

До утра далеко. И ничего не должно случиться. Зачем будить ее? Пусть спит. Поставить три Круга, это все равно, что поле перепахать. Все силы высосаны, вся энергия отдана заклинаниям.

Оливия застонала, резко перевернулась и ее лицо уткнулось в мой рукав. Должно быть она, остатками своего волшебства почувствовала, что в окружающем ее мире что-то изменилось. Тело ее, до этого мгновения расслабленное, напряглось и глаза широко распахнулись, ища причину разбудившего ее беспокойства.

— Это я, — не удержавшись, в каком-то порыве, я прикоснулся к ее голове, на которой топорщились короткие колючки волос. Интересно, она сама их состригла, или Граф от чистого сердца помог?

Оливия, которая всего одно мгновение назад готова была вскочить на ноги и защищаться, расслабилась. Чуть заметно улыбнулась и вдруг, беззащитно уткнулась мне под мышку.

— Я знал, что ты не бросишь меня, варркан, — глупая, она думала, что я до сих пор ничего не знаю.

— Варрканы никогда не бросают на съедение монстрам маленьких и глупых девочек.

Под мышкой раздалось пыхтение.

— Ты не сердишься на меня, варркан?

— Теперь уже нет, — это правда. За что на нее сердиться?

— Мне было так страшно. И холодно. Меня чуть не разорвали на части.

— Теперь все будет по-другому, Оливия, — я приподнялся, снял плащ и прикрыл им девчонку.