соломы в костер, на котором сжигали Яна Гуса. Истинный смысл событий дошел до сознания такого крестьянина лишь позже. Корреспондент шведской газеты «Нюа даглит аллеханда» Вестберг засвидетельствовал этот процесс в сознании финляндских крестьян после поражения революции. Он приводил такие их высказывания: «Скоро мы все будем социалистами. Нас подло обманули. Не следовало поднимать оружие против революции». Вот что скрывается за большим процентом участия крестьян в борьбе на стороне контрреволюции.

Применяя насилие и дезинформацию, буржуазии удалось создать большую по финляндским масштабам армию, которая в начале апреля насчитывала 36 тыс. человек, а к концу войны — около 70 тыс. человек. У белых было много офицеров: 11 генералов, 480 выпускников кадетского корпуса, 403 офицера и 724 унтер-офицера из обучавшихся в Германии егерей; 118 унтер-офицеров белые получили из организованной в Веюри военной школы. Много офицеров прибыло к Маннергейму из Швеции. В рядах белофиннов сражалось также некоторое количество немецких, датских, норвежских и русских белогвардейских офицеров. Всего у белых было более 1700 офицеров. Большое количество квалифицированного командного состава составляло главное преимущество белой армии над Красной гвардией.

Белая армия была хорошо вооружена. Начиная с октября 1917 г., белофинны получили из Германии 147 тыс. винтовок, 82,5 млн. русских винтовочных патронов, 10,8 млн. немецких винтовочных патронов, 280 пулеметов, 505 тыс. ручных гранат, 32 орудия, 17400 снарядов, 8 минометов и 3 самолета. В результате неожиданного нападения на русские войска в северной Финляндии белофинны захватили русское военное имущество и оружие: 12 орудий, 10 пулеметов, 7880 винтовок и 1148 тыс. патронов. После взятия Таммерфорса (это произошло уже после высадки немцев) белофинны имели около 100 орудий. (В этот перечень не включено вооружение, которое имели прибывшие потом в Финляндию германские интервенты.) Таким образом, в оружии недостатка не было. У белофиннов было 15 самолетов; 8 из них были предоставлены шведской буржуазией, 3 — Германией, 4 были куплены у русских белогвардейцев. Из летчиков не было ни одного финна: 11 летчиков прибыли из Швеции, 2 — из Германии, 1 — из Дании; кроме того, летчиками у Маннергейма служили два русских белогвардейца.

В необходимых для войны денежных средствах у белофиннов подавно не было недостатка. Капиталисты Финляндии и других стран не жалели денег для Маннергейма, в котором они увидели «сильную руку», способную подавить революцию. На другой день после назначения Маннергейма главнокомандующим директор банка Эрнрут привел его на совещание банкиров. Маннергейм заявил, что ему нужны деньги, но у него нет времени ждать их от сената, так как он завтра должен уехать в Эстерботнию. Эрнрут обратился к присутствующим с кратким, но доходчивым призывом: «Если все будет хорошо, господа получат свои деньги обратно, а если нет, то все равно все будет потеряно». Толстосумы тут же достали чековые книжки и предоставили генералу кредит на 15 млн. марок, которые он мог получить в Ваасе. Когда сенатор Фрей спросил Маннергейма, какой суммой он располагает и сколько ему еще нужно денег, Маннергейм ответил, что у него есть 15 млн. марок и что для «установления порядка в стране» ему понадобится еще по крайней мере 25 млн. марок. Фрей заверил Маннергейма, что деньги сенат достанет. Действительно, у Маннергейма, по словам историка Шибергсона, в деньгах недостатка не было; генерал испытывал embarras de richesse в буквальном смысле, его засыпали деньгами и предложениями о кредите. Собравшиеся в Ваасе на совещание директора ряда банков — Финляндского банка, Национального акционерного банка, Объединенного банка, Северного акционерного банка выразили Маннергейму доверие и готовность употребить, «если это понадобится, все их средства для установления в стране законного порядка». Банкиры хорошо поняли дилемму, которую так выразительно сформулировал Эрнрут. Для нужд войны белофинны собирались использовать также капитал Финского пароходного акционерного общества, составлявший около 200 тыс. марок, но в этом не оказалось надобности.

Белофинны получали деньги и от буржуазии других стран. Скандинавское кредитное акционерное общество предоставило им кредит в 1 млн. крон по поручительству барона К. Лангеншельда. Шведские банкиры, относившиеся с большим сочувствием к борьбе белофиннов против революции, предложили заем на 10 млн. крон и, кроме того, заем на 12,5 млн. крон под вексельные обязательства, скрепленные поручительством фирм, заинтересованных в победе финляндской буржуазии; кроме этого, оставалась перспектива получить еще 10 млн. крон на тех же условиях. 7 февраля 1918 г. белофинское правительство сообщило своей миссии в Стокгольме о согласии гарантировать первый заем; позднее выяснилось, что шведские банкиры любезно увеличили его до 30 млн. крон. Норвежские банкиры предоставили белофиннам заем на 1,5 млн. крон. Германия также предоставила белофиннам кредит. На нужды контрреволюционной войны поступали крупные частные пожертвования от финских и иностранных капиталистов; акционерное общество «Гутцейт» подарило белофиннам 500 тыс. крон.

Всего белофинны получили в 1918 г. от своей и иностранной буржуазии для подавления революции свыше 800 млн. марок. Это позволило им с каждым месяцем увеличивать военные расходы втрое. В феврале эти расходы составили 10 млн. марок, в марте — 30 млн., в апреле — 87 млн.; в мае, хотя война была закончена, военные расходы составили 38 млн. марок. Сюда не включены расходы на оружие, составившие 40 млн. марок. Общие же издержки белофиннов в связи с войной составили около полумиллиарда марок. Денег на подавление революции было предоставлено так много, что сотни миллионов марок еще остались.

Военным действиям белых помогали их многочисленные агенты в красной Финляндии, ловко пользовавшиеся недостаточной бдительностью красных и отсутствием у них органов контрразведки. Эти агенты действовали подчас очень ловко и дерзко. Прежде всего белофинны, находившиеся в Гельсингсфорсе, наладили регулярную связь с белой Финляндией и даже со Швецией и Германией. Этому способствовала контрреволюционная позиция большинства телеграфных чиновников. Саботаж они прекратили, телеграф стал работать, но отчасти... на белых. Уже в первые дни революции буржуазия из Гельсингфорса поддерживала телеграфную связь с белой Финляндией посредством проведенного в частный дом отвода от железнодорожного телеграфа. Через несколько дней красные раскрыли это. Тогда белые установили телеграфную связь с Ваасой и штабом Маннергейма через Бьёрнеборг (Пори). Созданная буржуазией в красной Финляндии тайная информационная организация, с одной стороны, собирала сведения с мест о дислокации, действиях и приготовлениях Красной гвардии, которые регулярно передавались в штаб Маннергейма по телеграфу и даже по телефону; с другой стороны, эта организация рассылала директивы и информацию из центра своим членам на территории красной Финляндии. 12 марта красные раскрыли и эту связь с Маннергеймом, хотя и не нашли виновников. После этого те же сведения передавались Маннергейму через шведского курьера.

Белые предупредили немцев, чтобы они при занятии Таллина