Ричер остановился в десяти футах и стал наблюдать. Ему было интересно, что она достанет раньше – документы или «Глок». Наверное, документы, но он бы предпочел «Глок». Однако Соренсон ничего не достала. Она просто сидела и чего-то дожидалась; видимо, была очень терпеливой. Или очень не любила бумажную работу. Ричер не знал, каков протокол Бюро для подобных случаев.

Затем один из парней почувствовал присутствие Ричера, замолчал, повернул голову, и они посмотрели друг другу в глаза. Приятель громилы также повернулся к Джеку. Они были большими парнями, но их тела наполняла плоть, не имевшая отношения ни к чистым мышцам, ни к жиру. Оба с маленькими глазками, небритыми лицами, плохими зубами и свалявшимися волосами. Про таких людей один врач, приятель Ричера, писал: ОБП – диагноз и послание, тайный внутренний медицинский код, один профессионал другому, чтобы все сразу стало понятно.

Это означало: очень бедная протоплазма.

«Время принятия решения, парни, – подумал Ричер. – Либо вы перестанете смотреть мне в глаза и уйдете, либо останетесь».

Они не ушли. Они продолжали на него глазеть. И их завораживал не только его нос. Вызов. Лишенный разума гормональный императив. Ричер почувствовал, как включились его собственные инстинкты. Невольно, но неизбежно. Адреналин и еще что-то, темное, теплое и примитивное, древнее и присущее хищникам, нечто, заставляющее исчезнуть волнение, дающее полную уверенность в победе. И не так, как если бы ты вынул пистолет в драке, где противник вооружен ножом. Как если бы ты имел в запасе плутониевую бомбу.

Парни смотрели на Ричера, но и он не сводил с них взгляда.

– На что ты пялишься? – спросил тот, что стоял слева.

Что уже само по себе было вызовом с вполне определенной динамикой. По какой-то неизвестной причине большинство людей в этот момент отступали. Они начинали испытывать неловкость, переходили к обороне, приносили извинения. Но только не Ричер. Инстинкт подсказывал ему, что необходимо наступать, а не отходить в сторону.

– На кусок дерьма, – сказал Джек.

Ответа не последовало.

– Однако даже кусок дерьма имеет выбор. Первый вариант: вы возвращаетесь в свой грузовик и завтракаете в пятидесяти милях отсюда. И второй: вас увозят на машине «Скорой помощи», и вы завтракаете через пластиковую трубочку.

И вновь ответа не последовало.

– Но предложение ограничено по времени, – продолжал Ричер. – Поторопитесь, или я сделаю выбор за вас. И, если быть совершенно откровенным, я склоняюсь к «Скорой помощи» и пластиковой трубочке.

Их рты задвигались, глаза задергались. Они продолжали стоять на месте. Всего пару секунд, чтобы сохранить лицо. А потом выбрали первый вариант, как и предполагал Ричер. Повернувшись, они побрели к выходу, без особой спешки, чтобы не выказывать страха, но и не теряя времени. Они достаточно быстро оказались возле двери и вышли на улицу. Ни один из них не стал оглядываться. Ричер выдохнул и сел.

– Вам не нужно за мной присматривать, – сказала Соренсон.

– Я знаю. И я этого не делал. Они заинтересовались мной. И я приглядывал за собой.

– Что бы вы сделали, если бы они не ушли?

– Спорный вопрос. Такие парни всегда уходят.

– Мне кажется, вы разочарованы.

– Я всегда разочарован. Я живу в мире, который меня разочаровывает. Кстати, а почему вы сидели и терпели?

– Бумажная работа, – сказала Джулия. – Арестовывать людей – ужасная морока.

Она вытащила телефон, проверила аккумулятор и убрала его в карман.

– Ждете звонка? – спросил Ричер.

– Вы знаете, что жду, – сказала Соренсон. – Я жду, что меня снимут с расследования.

– Возможно, не снимут.

– Меня должны были снять два часа назад.

– Ну и как вы это объясните?

У нее не получилось ответить – в этот момент, словно по заказу, зазвонил ее телефон.

Телефон подрагивал и звонил. Сигнал был тонким и неприятным. Типичный электронный звук. Соренсон ответила, поднесла трубку к уху и молча слушала. По ее лицу Ричер понял, что она ждала совсем другого звонка. Ее не сняли с доски. Пока. Наоборот, снабдили новой информацией. И новости оказались не обязательно плохими – если судить по выражению ее лица, – но и не хорошими. Они оказались интересными. Возможно, даже вызвали у Соренсон недоумение.

Она отключилась, посмотрела на влажную поверхность стола и сказала:

– Наши медицинские эксперты наконец собрались перевезти тело из насосной станции в лабораторию.

– И?.. – спросил Ричер.

– И стала заметна одна деталь, на которую прежде не обратили внимания.

– Какая деталь?

– Перед тем как его закололи, ему сломали руку.

Джулия рассказала Джеку, что медицинские эксперты положили труп на тележку, чтобы отвезти его в фургон. Они не воспользовались пластиковым мешком, как это принято делать в таких ситуациях, поскольку тело лежало в луже высыхающей крови. Нет смысла пачкать мешок изнутри и снаружи. Они собирались положить его в мешок уже в фургоне.

Но по пути тележка наехала на камень, и правая рука мертвеца свесилась вниз – локоть оказался повернут под неестественным углом. И тогда они использовали портативный рентгеновский аппарат прямо на тротуаре и определили, что сустав сломан. Такая травма не могла быть получена ранее – боль была бы невыносимой. Никто не в состоянии ходить со сломанным локтем. Даже минуту. Не говоря уже о том, чтобы доехать до насосной станции от Денвера. Руку сломали, когда мужчина был жив. Эксперты заметили слабое внутреннее кровотечение. И небольшую опухоль. Сердце еще некоторое продолжало качать кровь, но совсем недолго.

– Травма при попытке самообороны, – сказал Ричер. – Или нечто похожее. Он вытащил оружие. Пистолет или нож. Пытался защищаться. Они его обезоружили с применением избыточной силы. Вероятно, он был правшой.

– Большинство людей являются правшами, – заметила Соренсон. – А потом они его зарезали, и очень скоро он истек кровью.

– Свидетель слышал крик?

– Он не говорил.

– Сломанный локоть вызывает сильную боль. Он должен был что-то услышать. Хотя бы один крик. Вероятно, довольно громкий.

– Теперь мы уже не можем его спросить.

– На месте преступления нашли какое-нибудь оружие? Его или их?

Соренсон покачала головой.

– Наверное, они все выбросили в открытую трубу.

– Вы продолжаете считать, что он был торговым атташе? Так далеко от дома, с ножом или пистолетом в кармане?

Соренсон снова покачала головой.

– Я кое-что вам не рассказала, – призналась она. – ЦРУ что-то вынюхивало всю ночь. Они позвонили почти сразу. Еще до того, как появились парни из отряда по борьбе с терроризмом. И намного раньше, чем приехал представитель Государственного департамента.