Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я объехал дом кругом и остановился со стороны пляжа. Да, что ни говори, дом был классным. И самое классное в нем, пожалуй, было его расположение. Я представил, какой замечательный вид открывается с его крыши. Интересно, что заставило его хозяев выставить на продажу такое сокровище?
Мы подошли к воротам, ведущим во внутренний двор. На них висела табличка, оглашающая уже известный нам факт о продаже дома, и номер телефона. Хм, почему бы и нет? – подумал я, достал мобильник и записал в него номер. А что если?..
– Слушай, а что если… если нам купить этот дом? – спросил я.
Марина посмотрела на меня с улыбкой.
– Зачем? Тебе отеля недостаточно? Приезжай в любое время и живи.
– М-да-а-а-а, так-то оно так, но…
Я не смог закончить фразу. Конечно, Марина была права. Совершенно незачем покупать этот дом. То есть абсолютно лишняя трата денег. Больших денег, надо думать. Может, даже всех моих денег не хватит на этот дом. Тем более что в этом нет ровным счетом никакой необходимости – можно снять номер в отеле, когда вдруг появится желание пожить здесь. Опять же, зачем быть привязанным к одному побережью, когда можно снять номер на каком угодно острове? Все эти доводы были, безусловно, в высшей степени рациональными. Но некий тонюсенький голосок где-то в самой глубине моей души просто заходился от восторга при мысли, что этот дом когда-то может стать моим домом…
– Знаешь, он мне нравится, – сказал я.
– Мне тоже. Классный дом.
– Э-э-э… мне кажется… что-о-о-о…
– Что?
– М-м-м… что это место, где мы могли бы жить.
– Мы? Жить? Ты о чем, Олег?
– Да не знаю, просто. Просто вдруг показалось что-то. Пронеслось перед глазами, как будто мы тут живем с тобой, вместе, и нам так хорошо… как будто мы наконец-то счастливы.
Она помолчала пару секунд, будто собираясь с мыслями. Я подумал, что не стоило этого мне говорить. Но слова уже сорвались с языка – не вернешь.
– Я и так счастлива, Олег. Я тебе не говорила этого, хотя должна была. Знаешь, все как-то не могла найти подходящий момент. Глупо, конечно, ведь любой момент подходит для этого… Я не могу выразить словами, как я счастлива здесь. Мне кажется, что всю жизнь я жила этим. Этой мечтой. Этой жизнью. Такой простой и незамысловатой. Вот этим раем на земле. И ты осуществил это для меня, Олег.
Она взяла мои руки в свои и посмотрела прямо в глаза; ее взгляд лучился теплом и благодарностью.
– Спасибо тебе. Ты сотворил для меня чудо.
Я отвел глаза, почувствовав, что на них навернулись слезы. Это было совершенно неожиданно. Я стоял, растерянный, с опущенной головой, не зная, что делать.
– Ты очень хороший человек. И ты мне очень нравишься. Но… понимаешь, я сейчас… не могу. Я вижу, что ты чувствуешь, Олег. Это для меня не секрет. И мне очень, очень не по себе от того, что я пока не могу чувствовать того же к тебе. И более того, ты же знаешь… Я понятия не имею, смогу ли вообще когда-либо дать тебе то, что ты хочешь. Я очень ценю твое ко мне отношение, и мне было бы очень больно потерять эту нашу тонкую связь. Но все, что я тебе могу сейчас предложить – это моя дружба. Это все, чем я могу отблагодарить тебя за твою… твои чувства.
Она прерывисто вздохнула и отвернула голову.
– Это все так сложно… особенно сейчас, ты же понимаешь… Столько всего сплелось в один клубок, что никак не расплести.
Я поднял наконец глаза. Ее глаза блестели, и в их влажной белизне отражались облака.
– Мы всю жизнь свою запутывали этот клубок. Так, что теперь хотели бы расплести, да уже поздно. Я понимаю тебя. И, знаешь… еще в Москве я решил, что для меня просто быть с тобой, наслаждаться каждой минутой, проведенной вместе – уже счастье. Где бы мы ни были. Я не знаю, как так случилось, что я влюбился в тебя практически с первого взгляда, не знаю, куда все это приведет и зачем все это нужно, но единственное, что я хочу тебе сказать – это спасибо за то, что ты есть, что ты со мной. Мне больше ничего не надо. Это не просто слова…
– Я знаю.
– И… будь что будет. Я хочу просто продолжать жить. Вдыхать полной грудью каждую минуту этой жизни. Вот и все.
Мы стояли и смотрели друг другу в глаза, держась за руки, и слезы текли по нашим щекам, размывая остатки недомолвок и недопониманий, растворяя Стену между нами, казавшуюся когда-то непреодолимой.
XXIV
Марина умерла через месяц после того нашего разговора.
Тихо скончалась во сне. Ее побелевшее лицо выражало лишь абсолютное спокойствие.
* * *
В тот момент мы были на Самуи. Через два дня собирались лететь в Бангкок, а оттуда – на север страны. Билеты пришлось сдать.
Я нашел ее на кровати в ее бунгало. Мы все так же жили отдельно, и я почувствовал неладное, только когда она не вышла на завтрак. Я подождал до десяти часов, позвонил несколько раз на мобильный – он не отвечал, потом тихо постучал в ее дверь. Потом постучал еще и еще. Еще и еще. Потом выбил плечом дверь. Дверь поддалась с первого удара, словно только этого и ждала.
Ее побелевшее лицо выражало лишь абсолютное спокойствие.
Абсолютное спокойствие…
* * *
Полицейские проводили какие-то формальное расследование, но я плохо это помню. Я вообще почти не помню последующие дни. Словно бы их стерла из памяти чья-то заботливая рука, как вытирают пыль с антикварной мебели. Только отвратительно-горькое послевкусие осталось где-то на задворках подсознания. Как от кофе, в который добавили слишком много плохого коньяка.
Я помню, что приезжали ее родители. Они дали согласие на кремацию. Потом они, видимо, уехали, а я остался. Потому что я помню себя все еще на Самуи, но их уже нет. Осколки воспоминаний никак не удается собрать в единую мозаику. Да и нет никакого желания.
* * *
Потом я все-таки уехал на север. Долго жил в деревне неподалеку от городка Чианг-Рай. Еще один
