– Знаешь, – сказал я, – в северном Китае есть Великая Стена. Ты, должно быть, слышала о ней. Неодолимая, неприступная стена, пролегающая по вершинам бурых гор; построенная давным-давно, мне даже неизвестно точно, зачем и кому понадобилась эта стена, но факт налицо – она стоит и по сей день. Сейчас она, конечно, местами разрушена, но раньше – в свое время – она была непроницаемой. И чтобы проникнуть за нее, надо пройти шесть с половиной тысяч километров, обойти ее кругом, чтобы вернуться в начало, но – уже с другой стороны. Пройдут дни, месяцы, годы, многократно сменят друг друга дожди, солнце и снег, а ты все так же будешь идти вперед, держась Стены и никуда не сворачивая, непреклонный и неодолимый, как сама Стена. Идти, зная, что где-то там – за Стеной – тебя ждут. Ждут, так же, как и ты, преодолевая дождь, ветер, снег и зной, терпеливо и непреклонно. И ни за что не перестанут ждать. Потому что тогда просто все потеряет смысл. И тебе остается только идти. Идти вперед, как бы тяжело подчас это ни было. Как бы ни хотелось свернуть с дороги, остаться где-то здесь, где можно найти хоть какую-то стабильность и постоянство под скудным кровом случайных знакомых. Ты знаешь, что всю жизнь ты жил лишь для того, чтобы идти, и знаешь, что кто-то живет свою жизнь, ожидая, когда же ты придешь. И ты вдыхаешь поглубже воздух свободы, сжимаешь зубы – и идешь дальше. Потому, что так надо. Так должно быть. Неважно, как долго ты будешь идти – тебя все равно всегда будут ждать. Ты можешь останавливаться, чтобы усладить свой взор прекрасным пейзажем, чтобы поесть и провести вечер с людьми, кто по случаю оказался на твоем пути. Ты можешь иной раз заночевать у гостеприимных хозяев, если погода не позволяет тебе спать с небом и звездами. Ты благодаришь их за ночлег, за хлеб и соль, собираешь свои вещи и идешь дальше, оставив для них маленькое местечко в глубине своего сердца.

И однажды ты придешь туда, где кончается Стена. И ты наконец встретишь того, кто ждал тебя все эти годы. Неизвестно, сколько продлится это вожделенное счастье – может день, может год, а может – всю оставшуюся жизнь. Но тогда ты поймешь, что все это было не напрасно. Не напрасно ты прошел свои бесчисленные километры бездонного одиночества. И тогда ты поймешь. Поймешь, что готов идти дальше. Идти, потому что в конце любой дороги есть цель. Мы можем иногда забывать о ней, но от этого цель не исчезает. Цель есть всегда. Однажды ты ее достиг. Однажды ты прошел свою Стену. И ты понимаешь, что готов пройти ее снова и снова, снова и снова совершить свое Великое Путешествие, просто для того, чтобы жить. Пока ты идешь – цель есть.

Сандер потерял цель. Захотел срезать путь – и заблудился. Заблудился, попал в болото, и провалился в него. Болото поглотило его целиком. Мрачное, топкое болото. Он уже никогда не придет туда, где кончается Стена. И никогда не найдет там тебя.

– И я никогда уже не дождусь того, чего всю жизнь ждала…

– Дождешься, если будешь продолжать ждать. Дождешься. Я это знаю. Ты создана, чтобы ждать.

– Я устала… Боже, как я устала, Олег… Я сама уже по уши в болоте, только нос еще над поверхностью, еще судорожно глотает воздух. Это продлится недолго. Ты сам знаешь.

– Я знаю. Ты устала ждать. Но что, если именно в ту минуту, когда ты откажешься от всего, твоя жизнь наконец обретет смысл? Разве не стоит подождать еще немного?

– До бесконечности, что ли?

– Да! До бесконечности! Просто идти вперед, карабкаться, как ты всегда карабкалась, жить так, как ты дожила до сегодняшнего дня! Однажды ты найдешь, ты дождешься. Я это точно знаю.

Она посмотрела на меня полными слез глазами.

– Слишком поздно, Олег. Для меня уже слишком поздно. Мой путь подходит к концу.

Она безнадежно ткнула сигарету в пепельницу. Та дымила еще какое-то время, а потом потухла.

XX

– Ее звали мечтой, он хотел убежать – да, не сумел…

Я сидел на заднем сиденье такси, мчавшем меня в аэропорт. В руке дымилась сигарета. Я задумчиво разглядывал узор ткани на подголовнике переднего кресла. Иного занятия в голову не приходило.

Курить я бросил лет пять назад. Но временами привычка возвращалась. Сейчас как раз был такой день. День, чтобы вспомнить былое. Под усталый голос Земфиры воспоминания сами собой вспыхивали перед глазами яркими картинками голливудского кино. Вот Сандер, в безупречно сидящем смокинге, с наивно распахнутыми глазами, поднимается на сцену актового зала нашей школы, чтобы принять из рук директора аттестат; я стою в зале, среди троих моих ближайших друзей, и аплодирую; у самой сцены стоят его родители, я замечаю, как мать опускает голову и украдкой вытирает слезу. Вот мы отмечаем вместе его отъезд в Москву; нас много, не могу даже сказать сколько – мы пьяные и веселые; тогда никто еще не думал, что он останется там до конца своих дней. И что конец этот настанет так скоро.

– Мне приснилось небо Лондона… В нем приснился долгий поцелуй…

Песня сменилась. Я бросил взгляд вперед – видимо, у водителя играл сборник Земфиры. Необычный водитель. Я посмотрел в зеркальце заднего вида – там отражались только его сосредоточенные глаза, – и вновь принялся за узоры ткани на подголовнике.

Да, Сандер, Лондон, город своей мечты, ты так и не увидел. Не суждено, видать. Все никак время не мог найти. А теперь потерял его насовсем. Больше нет у тебя времени, Сандер – теперь ты принадлежишь вечности. Хотел убежать, да не сумел… Нет, сумел. Ну и что, доволен ты теперь? Ты так и не смог стать довольным жизнью, так довольствуйся же смертью. Пусть земля тебе будет пухом. А мне надо общаться с живыми.

Я приехал чуть раньше – до прилета рейса Астрахань-Москва оставалось еще почти пятнадцать минут. Я сел на свободное кресло неподалеку от выхода, чтобы не пропустить родителей Сандера, и принялся ждать.

* * *

Расставшись с Мариной в кафе, я поехал в учреждение, которому поручил заняться телом Сандера. В пути меня настиг звонок.

– Мы прилетаем через три часа, – сообщил мне звенящий железом голос его отца. – Как вас найти?

– Я приеду в аэропорт. Найду вас сам. Просто стойте у выхода на маршрутки.

Он натянуто поблагодарил