– Что? Ты хочешь, чтобы я женился в этом старом тряпье? – Морфей закатывает глаза. – Видимо… да. Если моя королева приказывает…

Я смеюсь.

Его белые зубы блестят, узоры на лице переливаются цветом радости и восхищения, и я знаю, что в камнях, украшающих мои крылья, он видит то же самое.

– Не будем больше оглядываться назад, – говорит он и смотрит на рюкзак, который лежит на земле рядом с моей старой одеждой.

Печаль, которую вызывают его слова, смягчается, когда я сосредотачиваюсь на лице Морфея.

– У меня много драгоценных человеческих воспоминаний. Они останутся со мной навсегда и без памятных вещиц.

Морфей кивает.

– Твой смертный рыцарь был достойным человеком… он желал тебе лучшего. Он хотел, чтобы ты была счастлива.

Я стараюсь не расплакаться.

– Да. Он сказал, что я должна идти дальше. Но ты, как и я, хорошо знаешь, что для движения вперед зачастую нужны воспоминания.

Морфей поджимает губы. На лице у него борются сдержанность и безумие.

– Ну? Так ты готова? Идти дальше?

– А что говорят мои крылья? – спрашиваю я и легонько шевелю ими, позволяя ему расшифровать игру цветов.

Он ухмыляется.

– Они говорят, что ты хочешь полетать со мной наперегонки среди облаков. И что ты думаешь, будто я позволю тебе победить.

От ступней до кончиков крыльев меня охватывает приятная дрожь.

– Наоборот, – говорю я. – Они говорят, что на сей раз выиграем мы оба.

Балансируя на цыпочках, я обнимаю его за шею и дарю Морфею умопомрачительный поцелуй, тот самый, который обещала. Услышав стон удовольствия, я удваиваю усилия. Наши языки танцуют вместе, и я чувствую сладкий вкус корицы и грозовой свежести. Вкус экзотики, роскоши и буйства.

Морфей берет меня на руки, так что наши тела оказываются плотно сжаты, и кружится, пока не спотыкается о длинный шлейф моего платья. Мы врезаемся в полосатую фиолетовую стенку и хохочем, как дети.

От избытка жизненных сил мое лицо так и пылает.

– Морфей…

– Да, мой алый цветочек, – шепотом отвечает он, тяжело дыша мне в шею и помогая выпутать правое крыло из алой бархатной занавески и золотых шнуров.

Я дрожу, представляя наши сплетенные тела среди атласных простынь и бархатных одеял.

– Давай не будем откладывать свадьбу ни на минуту. Червонный Двор нуждается в короле, и сегодня я желаю спать в его постели. Ты достаточно долго прождал свою королеву и ребенка-сновидца.

Морфей издает странный звук, нечто среднее между стоном облегчения и блаженным вздохом, а потом опускается на колени, по пути вниз воздавая должное моему телу руками и губами. Розовые бутоны исчезают и вновь появляются под его прикосновениями.

– Что-то подсказывает мне, – низко рокочет он, когда прижимается лицом к моему животу, обхватив меня руками за бедра, – что вас обоих очень, очень стоило подождать…

Он впервые настолько интимен. Я запускаю пальцы в шелковистые волосы Морфея и утыкаюсь лицом ему в макушку, пытаясь сдержать эмоции и ощущения, которые сводят меня с ума. Там, в глубине моего юного тела, – мудрость и опыт старой женщины. Так почему я внезапно чувствую себя неопытной и беззащитной?

Морфей чуть-чуть приподнимает волшебную ткань, чтобы обнажить мою левую лодыжку. Он обводит пальцем родимое пятно, более не скрытое татуировкой.

– Должен признать, я буду скучать по той маленькой дани уважения. Но это небольшая плата за то, чтобы всё сделать в точности таким, как в ту минуту, когда я впервые признался тебе в любви.

Я хмурюсь, полная решимости поддеть его.

– Я же говорила: это была не бабочка, а крылья.

Морфей, ухмыляясь, склоняет голову набок.

– Рассмотри мои слова со всех сторон, детка. Подумай, что они значат…

Именно этого недоставало, чтобы я остановилась и задумалась… и тут до меня полностью доходит глубина изменений, которым подверглось мое тело. Всё стало таким, как в ту минуту, когда он впервые признался мне в любви. Значит, я снова шестнадцатилетняя, совсем как тогда, когда меня короновали в Червонном замке. До того как я сделала татуировку на лодыжке, чтобы скрыть волшебное родимое пятно… до того как стала матерью и бабушкой. До того как мы с Джебом обручились.

Каким бы невозможным это ни казалось, но я вновь нетронута и невинна.

Я с шумом втягиваю воздух, потрясенная этим откровением.

– Ты с самого начала знал, – говорю я, ласково гладя его лицо. – Ты знал, что всё так и будет.

– Конечно. Магия – прекрасная вещь.

Я отвечаю ему застенчивой улыбкой. Но в ней есть нечто, чего не было шестьдесят четыре года назад – несомненное предвкушение.

– М-м-м, – говорит Морфей. – Какая многообещающая улыбка. Пусть вечность начнется, ладно?

Он опускает подол, ставит меня на колени рядом с собой и достает из кармана пузырек с уменьшающим зельем.

Мы вместе пьем за новое начало, перемежая глотки жадными поцелуями, пока не уменьшаемся настолько, чтобы пройти сквозь крохотную дверцу, ведущую в сад.

– Я и не знал, что буду столько чувствовать, Алисса. Для меня это невозможно.

Мучительно хмурясь, Морфей прикладывает мою руку к своей гладкой груди, которая выглядывает из-под ночной рубашки, расстегнутой до самого пояса. Сердце у него колотится, голос звучит хрипло – нет ни следа тех шелковых, сладостных интонаций, которыми он убаюкивал меня в колыбельных. Они сменились болью и изумлением. Его голос болезненно отзывается в моих ушах и в сердце.

Я хочу, чтобы он был счастлив, – и я знаю, что он счастлив. В глубине души. Его страдальческий тон означает нечто совсем иное: Морфей сдался, и это самая легкая победа из всех, которые мне удалось одержать за девять месяцев, с тех пор как мы стали королем и королевой. Не говоря уже о тех годах, в течение которых он занимал мои мысли.

Так немного понадобилось, чтобы победить без боя. Я почти улыбаюсь – но не могу расслабить лицо. Все мышцы свело. Прищурившись, я смотрю сквозь ресницы на свет, испускаемый парящими в воздухе свечами, которые никогда не сгорают до конца. И на Морфея, который сидит на краю кровати – кровати, которая некогда принадлежала ему одному. Как только мы поженились и он перебрался в Червонный замок, Морфей распорядился, чтобы ее доставили из его особняка, вместе с коллекцией шляп и бабочек.

Я лежу на боку, и мое обнаженное тело прикрыто одеялом. Колени плотно подтянуты к вздувшемуся животу в тщетной попытке ослабить электрические вспышки, которые расходятся по всем мускулам. Водяной полог плотно запахнут, так что я почти ничего не вижу. Помимо силуэта моего короля и его синих волос, спутанных после сна. Когда Морфей двигается, струи отказываются распахиваться шире, чем на несколько дюймов, как будто позволяя нам побыть наедине – из уважения к грандиозному событию, которое вот-вот произойдет.