Он посмеялся над собственной шуткой.

— Боже, литературные дискуссии такие сухие, — продолжал маньяк, поднимая стакан и глядя на него. — Когда покончите со стариком, вы знаете, куда его вести.

При этих словах мускулистый бандит ударил старика по лицу, отчего тот рухнул.

— И пожалуйста… будьте осторожны. В конце концов, он — гвоздь программы.

Когда двое головорезов вынесли седовласого мужчину, он склонился над упавшей девушкой, и его зловещая ухмылка стала еще шире.

— Так жаль, что вы пропустите дебют отца, мисс Гордон.

Минутку… это комиссар полиции?

— К сожалению, наше место не было построено с учетом потребностей инвалидов. Но не волнуйтесь, я улучу момент, чтобы напомнить ему о вас.

С этими словами он взглянул за дверь туда, где стоял Зак. Кровь застыла у него в жилах.

Надо бежать. Надо кому-нибудь позвонить. Надо…

Он не пошевелил ни мускулом.

— За… за… — выдохнула девушка, ее лицо исказилось от боли, а по щекам потекли слезы. — Зачем… ты… это делаешь?..

Похоже, каждое слово причиняло ей сильную боль.

— Чтобы доказать свою правоту, — сказал Джокер. В одной руке он держал стакан с алкоголем. — Выпьем за преступление.

Другой рукой он начал расстегивать ей желтую блузку.

— Установи передатчик, малыш Заки, — бросил Джокер через плечо. — Представление начинается!

Зак попятился к двери.

— Я… я…

Джокер делано разозлился, как человек, недовольный непослушным пуделем.

— Даже не думай, — сказал он мрачно. Зак замер, внезапно почувствовав, что ему необходимо в туалет. Если и были какие-то сомнения в том, что он совершил худшую ошибку в жизни, то в этот момент они рассеялись.

— Теперь ты один из нас, Зак, — пути назад нет. — Тут Джокер просиял. — Выше нос! Посмотри на это с другой стороны. Ты попадешь на первую полосу газет! На каждый телеэкран страны! Да на твоем фоне Майкл Джексон станет вчерашней новостью.

— Мне нужен… — Зак сглотнул, у него в горле пересохло. — Мне нужен телефон.

Двое подельников понесли седовласого мужчину без сознания к выходу. Один из них громко вздохнул и сунул обе ноги мужчины себе подмышку с такой небрежностью, с какой суют пакеты с продуктами, чтобы открыть дверцу машины.

Джокер взял телефон с маленького, богато украшенного столика и бросил его Заку. Телефон приземлился звенящей кучей у его ног, трубка отлетела на всю длину спирального шнура, а затем отскочила обратно.

Зак сосредоточился на установке модуля на смятом, забрызганном кровью восточном ковре. Он старался не думать ни о пистолете, направленном на него, ни о голой окровавленной девушке, ни о том, что Джокер может с ней сделать. Он просто тщательно продумывал каждый шаг, представляя, что вернулся в знакомую безопасную лабораторию компьютерных наук в Университете Готэма.

Подсоединив кабель к розетке, он загрузил модуль, вставил телефонную трубку в два прорезиненных отверстия и инициировал набор номера. Он включил камеру и постучал по объективу. Все шло отлично, как и предполагалось.

— Мы в эфире? — нетерпеливо спросил Джокер.

Зак не мог заставить свои губы и язык работать должным образом, поэтому он просто кивнул. Ему хотелось продолжать смотреть на свое идеальное устройство и послушно делать работу, просто записывать и загружать. Но тут он совершил ошибку, подняв глаза и посмотрев на раненую девушку.

Он видел лишь ее голову и плечи. Все остальное было скрыто за сгорбленной спиною Джокера. Она смотрела прямо на Зака. По ее бледной, забрызганной кровью щеке покатилась слеза, ее тело чуть дернулось. Это напомнило Заку, как дергалось тело газели, пока ее заживо съедали львы, в передаче о природе.

Он поднёс руку ко рту и отшатнулся, между пальцами полилась рвота.

Хихиканье Джокера эхом разнеслось по коридору.

Пока Зак бежал к лестнице, в нем горел едкий стыд, вместе с желчью в горле и слезами на глазах.

Что же я наделал?

Барбара то приходила в сознание, то теряла его, отдельные образы и сюрреалистические впечатления быстро вспыхивали у нее в голове, как перетасованные карты.

Огнестрельное ранение. Пролитое какао.

Джокер, его хищная улыбка и эти ужасные глаза. Белые пальцы у нее во рту. Странная, сверкающая линза объектива «рыбий глаз». Тощий парень в очках и с бледным, испуганным лицом. Замысловатые узоры ковра под влажной щекой.

Что это, слезы или кровь? Да и важно ли?

— Зачем… — спросила она, или ей показалось, что спросила. Она не знала, говорила она вслух или нет. — Зачем ты это делаешь?

— Чтобы доказать свою правоту, — ответил искаженный, далекий голос, когда она снова начала терять сознание.

С ней случилось нечто ужасное, но она ничего не чувствовала. Просто странное, ни с чем не связанное ощущение пульсирующего давления, как у стоматолога. Она знала, что что-то должно болеть, но она онемела.

Где же отец? Почему она не помнит, что с ним случилось? Все, что она помнила, — это ощущение резкого движения и как он звал ее по имени.

«Гвоздь программы…»

Потом ничего. Наверно, его схватили люди Джокера. Наверно, они убили часть круглосуточной охраны её отца — Карстерса и Бадойю, сидевших в патрульной машине, припаркованной внизу. Если ее отца ранили или хуже, она никогда себя не простит за то, что не сумела его защитить. В конце концов, какой смысл быть супергероем, если ты не можешь защитить тех, кого любишь?

Она должна что-то сделать. Что-нибудь. Надо сосредоточиться, подумать, бороться. Она никому не позволит доказывать через нее правоту. Она — чертова Бэтгёрл. Ее тело было сломлено, а разум разрознен из-за травмы, но она все еще была жива и не собиралась сдаваться без боя.

Джокер возился с каким-то странным устройством и смеялся про себя, как сумасшедшая гиена, направляя на нее выпуклую линзу. Он фотографировал? Снимал? Зачем?

Рядом не было ничего подходящего, что можно было бы использовать в качестве оружия, и ей вряд ли хватило бы сил прихлопнуть муху, даже если бы оно было. Она знала, что у нее кровотечение. Ее руки были ледяными и дрожали. Казалось, что они были не ее, но часы по-прежнему были на ней.

Ей дал их Брюс, и она вспомнила, как немножко рассердилась, когда он рассказал ей об устройстве слежения внутри. Она не хотела, чтобы он ходил за ней по пятам, пусть он и Бэтмен. Он заверил ее, что оно работает только тогда, когда активировано, и поэтому она с неохотой приняла их. На тот случай, если когда-нибудь она окажется в серьезной беде и не сможет с ней справиться сама, сказал он.

Она смеялась, думая, что такая ситуация никогда не случится, но сказала себе, что носит их только для того, чтобы не показаться неблагодарной. По правде сказать, носила она их, потому что они круто выглядят с матовой черной отделкой и гладким циферблатом без чисел.