– Надо выбираться отсюда. – Он тронул Вику за руку – та была как лед. – Ты можешь двигаться?

Она едва заметно кивнула. Крадучись они покинули Софьину каморку, плотно прикрыли дверь и спустились вниз. На первом этаже свет уже не горел. Из боковой комнаты доносилось мерное сопение – очевидно, утомленная долгой игрой и молитвами, Софья моментально уснула.

Женя и Вика беспрепятственно вышли во двор. Евгений взглянул на телефон:

– Половина одиннадцатого. Еще успеем на последнюю электричку до Москвы.

– Я сумку в доме оставила, – спохватилась Вика.

– Да черт с ней, – заволновался Женя, – надо рвать когти, наверняка Михаил уже хватился нас.

– Но там бумажник, в нем все карты, больше денег нет. – Вика смотрела на него растерянно. Он заметил, как ее трясет, аж зубы стучат.

– Ладно, – Евгений махнул рукой, – идем. Только быстро, туда-обратно.

Они сделали несколько шагов по направлению к коттеджу, и тут дверь его распахнулась и на пороге появился Михаил. Лицо его было перекошено от ярости.

– Так вот какие вы добровольцы! – Он в два прыжка оказался рядом и схватил Евгения за грудки. Тот попытался расцепить его руки, но бородач держал его мертвой хваткой. – Я все видел! – хрипел он в лицо Жене. – Сейчас же говори, сволочь, что вам здесь надо! Зачем пришли? Шпионить вздумали?

Вика взвизгнула от страха. Михаил, не выпуская Евгения, свободной рукой схватил ее за локоть.

– А ну отпусти ее, слышишь? – грозно произнес Женя.

– Заткнись, недоумок! Думал следить за мной? Отвечай, кто тебя послал? Савелий?

– Какой еще Савелий? – пропыхтел Женя, стараясь высвободиться из стальной хватки.

– А то не знаешь, какой. – Бородач на секунду выпустил Вику и кулаком врезал Евгению в глаз. – Сто раз я ему говорил, говнюку, не подсылай ко мне своих шестерок, это мой бизнес!

Женя от боли едва мог продохнуть, но все же у него в мозгу мелькнула догадка, что Савелий – не кто иной, как конкурент Михаила, видимо, пытающийся наложить свою лапу на жирный кусок пирога, который давала тому община. Возможно, он тоже не против был бы стать приверженцем Софьи, а заодно использовать взносы и бесплатную рабочую силу. Михаил тем временем зверел все больше.

– Ты мне сразу не понравился, – шипел он, нанося все новые и новые удары по Жениной физиономии. – Ишь, бабу приволок, цирк устроил с очками. Я-то видел, что она все слышит получше нашего. Теперь не уйдете отсюда, тут вас и закопаю.

Вика снова взвизгнула, уже довольно громко. В маленьком домике вспыхнул свет. Дверь открылась, и на пороге возникла заспанная полураздетая Софья. Она была без платка, длинные черные волосы развевались у нее за спиной, белая рубаха маячила в темноте.

– Что тут происходит? – испуганно вопросила она. – Брат Михаил, ты что делаешь?

– Соня! – Вика вырвалась из рук отвлекшегося бородача и бросилась к ней. – Соня! Ты меня не узнаешь?? Я Вика. Вика Соколова, твоя одноклассница. Останови его, пожалуйста, а то он нас убьет!

Она схватила Софью за рукав. Та стояла и смотрела на нее в недоумении.

– Вика? Соколова? – Она покачала головой. – Нет, не узнаю. Ты не Вика. Ты Алена. Ты же глухонемая, тебя ударили по голове, и ты потеряла слух и речь…

– Соня, перестань! У тебя на стене висит моя фотография! Это я!!! Посмотри на меня! – Вика вцепилась в Софьины плечи и стала трясти ее.

– Отпусти их, брат Михаил! – Софья осторожно отцепила от себя Викины руки. – Слышишь?

– Это шпионы, – тяжело дыша, проговорил Михаил, но Евгения выпустил и подошел ближе к Софье. – Это грешники, матушка. Они обманом проникли в общину. Выдавали себя не за тех, кто есть.

– Разве за это позволено бить? – спросила Софья.

Михаил скривился с досадой и опустил голову. Он вынужден был играть роль, ослушаться Софью он не мог.

– Не позволено, матушка. Вы правы.

– Ну вот и иди себе с Богом. Ступай спать.

Михаил нехотя кивнул и показал Жене кулак. Проходя мимо него, он тихо, но четко произнес:

– Передай Савелию – еще раз влезет, из-под земли достану.

Он скрылся за дверью коттеджа. Вика, всхлипывая, отошла от Софьи к Жене и попыталась вытереть кровь у него с лица.

– Погоди, сейчас. – Софья ушла в дом и вскоре вернулась с пачкой марлевых салфеток и бутылочкой перекиси. – Вот, приложи ему, – она протянула салфетки Вике, – все пройдет.

– Спасибо. – Вика промокнула Женины ссадины и молча, неловко уставилась на Софью.

– Идите, – проговорила та спокойно, – не знаю, кто вы, но тут вам не место. Езжайте домой.

Она, не дожидаясь ответа на свои слова, ушла в дом. Женя, прихрамывая, зашагал к калитке, Вика плелась за ним. Они вышли на улицу и медленно побрели в сторону станции. Позади раздался шорох шин.

Вика привычно вздрогнула и отпрянула в придорожные кусты. Рядом остановилась большой серебристый автомобиль. Из него высунулся чернявый мужик в кожанке.

– Вы куда? – Он с любопытством и сочувствием взглянул на разбитое лицо Евгения. – Подвезти?

– Если можно, до станции, – обрадовался тот.

– Садитесь.

Женя распахнул дверку, но Вика продолжала жаться на обочине и отчаянно мотала головой. Он понял, что она боится. Вдруг на этот раз угрозы приведут в исполнение?

– Спасибо, мы лучше пешком, – сказал он чернявому.

Тот окинул его недоуменным взглядом.

– Как хотите. Электричка вас ждать не будет.

Он газанул и уехал.

Женя стоял и смотрел на зареванную, растрепанную Вику, и его охватывало отчаяние. Он не знал, что делать. Все их действия ни к чему не привели, неведомый и неуязвимый враг продолжал куражиться над ними, и каждая его эсэмэска могла оказаться последней.

– Ну чего ты, дурочка, – ласково произнес он. – Поехали бы в машине, чем идти по холодрыге и пурге.

Вика снова упрямо помотала головой.

– Нет.

– Ну нет, так нет.

Он покорно двинулся вперед. Она догнала его, взяла под руку. Так, молча, поддерживая друг дружку, они наконец доковыляли до станции. До электрички оставалось три минуты. Вика подошла к кассе и неожиданно всплеснула руками:

– Ой! А деньги! Сумка так в доме и осталась!

Это был явный перебор. Грязные, избитые, без копейки на ночном вокзале – хуже и придумать нельзя. Зайцем не проедешь, при выходе на платформу стоят турникеты. Пока будешь объяснять служителям что да как, электричка уйдет.

Женя лихорадочно обшарил карманы, но там лежало только несколько десятирублевых монет.