я не припомню, чтобы когда-либо обменивался с кем-то в письмах умными мыслями так интенсивно, как с Вами. И я очень ценю, что Вы наконец-то чуточку рассказываете о себе.

Конечно, я прекрасно понимаю Ваше отношение к браку – после того, что Вы написали мне о своей жизни в Нидерландах, да и Винсент с Грит – не самый обнадеживающий пример семейной жизни, который вы ежедневно видите перед собой.

Но Вы не такая, как Винсент или Грит. А вот мы с Вами немного похожи. Нам чужды такие бурные страсти, мы не живем крайностями, а руководствуемся рассудком, интеллектом, хотя порой и способны испытывать глубокие, сильные чувства. Возможно, мы слишком чувствительные, слишком идеалисты для жизни в Ост-Индии, в этом мире без искусства и культуры, без литературы, без веры и идеалов.

Новичок в Ост-Индии, «тоток», я с трудом привыкал к здешнему образу жизни. Мужчина здесь только тогда считается мужчиной, когда он силен как бык и готов в любой момент доказать свою храбрость, такую храбрость, какая по нидерландским понятиям граничит с безумием. Если он способен выпить две пинты виски и устоять на ногах, если он не моргнет глазом, проигрывая в карты половину своего состояния. Вот что ценится тут в мужчинах. Я никогда не умел рассказывать анекдоты, хлопая себя по ляжке, или смачные истории, от которых волосы встают дыбом. Меня мало интересовали торговля и деньги, которые можно заработать с ее помощью, а также пьянство, карточная игра и грубоватые мужские компании. Но и Вы, Якобина, мало походите на типичных женщин Ост-Индии. Их духовный мир – унылая пустыня, они изнывают от скуки, и для них нет ничего интереснее, чем совать нос в жизнь других людей.

Несмотря на это, я считаю, что такие люди, как мы с вами, способны найти тут свое место. Возможно, не в центре общества, скорее, на краю его и, если Бог даст, в кругу единомышленников. Людей с родственными душами.

Я не поэт; это Шекспир задолго до меня выразил в словах то, что я думаю сегодня о браке. Это должен быть союз двух искренних душ, который преодолевает все препятствия на своем пути. Союз, исполненный любовью, которая не страшится расстояний и тяжелых дней, преодолевает все жизненные бури, которая служит путеводной звездой для всякого проплывающего мимо корабля. Высота такой звезды может быть разной, но значение всегда неизмеримо великое. Истинная любовь не гаснет с годами, даже когда ей грозит смерть с косой. Любовь не измеряется короткими земными часами и неделями, а длится до конца времен.

Напишите мне, что Вы думаете об этом?

С искренней приязнью Вас приветствует

Ян.

Среди всех балов, спектаклей и торжественных приемов, которыми изобиловала светская жизнь в сезон дождей, даже не считая празднеств по случаю Рождества и Нового года, особенно выделялось одно событие: воскресные торжества перед шестьдесят шестым днем рождения его величества Виллема III, который в этом году приходился на понедельник, 19 февраля. Еще задолго до этого Батавия наводила блеск. Наконец, из Бейтензорга приехал генерал-губернатор нидерландской Ост-Индии Фредерикс Якоб, чтобы принять участие в торжествах. На каждом голландском доме висел красно-бело-синий триколор; все корабли в порту тоже украсили себя патриотическим нидерландском флагом.

Волны, поднявшиеся в Батавии в связи с днем рождения короля, достигли и дома супругов де Йонг на Конингсплейн Оост. Там не только вывесили на фасаде огромный триколор, но и украсили бумажными кокардами красно-бело-синего цвета и оранжевыми гирляндами цветов все окна, двери и лестницы в доме. Цветы в цветочных кадках теперь тоже соответствовали общему патриотическому настрою. Винсент и Маргарета де Йонг, как офицер и супруга офицера, важные члены местного бомонда, участвовали во всех торжествах. В субботу у Энды было полно забот; она хлопотала над ньонья бесар – натирала мазями лицо, шею и плечи; несколько часов наводила лоск на ее тяжелые, блестящие волосы и убирала их в замысловатую прическу, вплетая в нее ленты национальных цветов. Бесчисленные шпильки сверкали в волосах, подобно звездному небу. В сине-красно-белом платье со шлейфом, сшитом у Руффиньяка специально к этому празднику, Маргарета вышла из дома под руку с супругом, одетым в парадный мундир. Они отправились на бал в школу имени Виллема Третьего. После торжественной речи генерал-губернатор об руку со своей супругой станцевал первый вальс и этим открыл трехдневное празднование. Потом на этом пышном вечере было еще много вальсов, и многие гости вернулись домой, когда давно уже рассвело.

К облегчению Якобины, искры между супругами де Йонг летели теперь заметно реже. Даже воскресная вспышка ярости у майора прошла сравнительно мирно и быстро утихла. После богослужения в Виллемскерк в присутствии генерал-губернатора последовал военный парад; в числе зрителей были Йерун и Ида с матерью, Якобина и Мелати. Но во время послеобеденного чая в Конингсплейне майору сообщили, что большой парад с музыкой и выступлениями отдельных полков, планировавшийся на вечер понедельника, не состоится. Военные репетировали неделями, готовясь к этой кульминации праздника, и вдруг в течение одной ночи Ватерлооплейн, где должен был пройти этот парад, превратился в большой пруд с красной грязью, слишком глубокий для пушечных колес. Погода была и в самом деле не королевская: в том году февраль, на Яве и так дождливый месяц, обрушил с неба небывалые потоки. Низинные части города оказались затопленными, а в глубине острова многие дороги сделались непроходимыми.

После оглушительного грома и молний, которые обрушились на несчастного адъютанта, явившегося к майору с неприятной вестью, Винсент де Йонг быстро успокоился. Вечером он в великолепном настроении отправился с супругой в клуб, а утром в таком же настроении поехал в гарнизон на Ватерлооплейн, где генерал-губернатор проводил инспекцию войск гарнизона.

В тот понедельник Якобина всячески старалась занять детей, чтобы они не убежали – ведь они слышали, что, несмотря на проливной дождь, в Конингсплейне состоится важное событие. В своем величественном дворце с колоннами в северной части площади генерал-губернатор устраивал аудиенцию избранному кругу персон – членам совета, высшим чиновникам, генералам, епископам, дипломатам и почетным гражданам города. Еще ожидалось, что он объявит амнистию некоторому количеству военнопленных и ссыльных. А на самой площади Конингсплейн, невзирая на погоду и при большом скоплении публики, состоялись матчи в крикет, скачки и преодоление препятствий. Многочисленные ларьки создавали настроение народного праздника; приближение вечерних торжеств в «Гармонии» и «Конкордии» усиливало это настроение.

– Дети могут дождаться фейерверка и лечь спать позже, – разрешила Маргарета де Йонг. Одетая в темно-фиолетовое платье, облегающее ее фигуру, и перчатки до локтя, она держала на руках Иду. Девчушка играла длинными аметистовыми серьгами в ушах матери. – Разумеется, если вы пойдете смотреть вместе с ними. Это уж как вы хотите.

– Я охотно пойду, – ответила Якобина и, когда ей и госпоже де Йонг удалось заставить Иду оставить в покое серьги, она взяла малышку у матери. Ида закапризничала и уткнулась в плечо Якобины.