злодеев чинить всякое вспоможение». Этот указ был отправлен в московские полицейские и военные ведомства для исполнения под страхом жестокого наказания «без всякого упущения». Так Ванька-Каин получил неограниченные права по сыску и поимке преступников и стал полностью неконтролируемым московскими властями.

Успехи Каина в поиске преступников были впечатляющи: к 1748 году число задержанных достигло 774 человек. Среди них числились воры и мошенники, разбойники и фальшивомонетчики («денежные воровские мастера»), «покупщики» и «держатели» краденых вещей, беглые солдаты, крестьяне и ссыльные люди, укрыватели преступников и изготовители поддельных паспортов. При этом наиболее продуктивный, с точки зрения задержания опасных воров, мошенников и разбойников период пришелся на первый год его сотрудничества с сыскным ведомством Москвы. Дальнейшая работа Ваньки Каина привела к значительному увеличению доли менее опасных лиц: среди тех же 774 задержанных человек доля криминальных элементов составила лишь половину, оставшаяся часть включала в себя беглецов, укрывателей и скупщиков краденого.

Такая избирательность Ваньки в борьбе с преступностью объясняется тем, что он в качестве главного московского сыщика начал завязывать новые отношения с криминальным миром. Поначалу Каин завел своих людей среди воров и мошенников, которые докладывали ему о других преступниках, месте их нахождения и их деяниях. Доносчики снабжали его сведениями, а Ванька сквозь пальцы смотрел на их преступную деятельность. По доносам своей агентурной сети Каин ловил воров, искал украденные вещи и задерживал беглецов. Так, при монастыре Василия Блаженного служил дьякон Алексей Яковлев, который помимо церковной работы занимался подделкой паспортов. С дьяконом у Каина был уговор, что в случае обращения к нему беглых людей за фальшивыми паспортами и увольнительными письмами тот непременно должен был сообщить об этом Каину.

«Оборотень в погонах»

Опутав Москву агентурной паутиной, Иван Каин начал злоупотреблять предоставленной ему властью. Каин стал заниматься запугиванием московских жителей, вымогательством, захватом людей в заложники и содержании их в своем большом доме в Зарядье для получения выкупа. Первые свидетельства о вовлеченности Каина в преступную деятельность появились в 1745 году. В тот год в Москве была раскрыта община последователей «христовщины» — раскольнического религиозного течения. Выявлением раскольников занималась в течение нескольких лет специальная следственная комиссия под началом Московской конторы тайных розыскных дел.

Воспользовавшись страхом определенной части населения быть схваченными, крестьяне Федор Парыгин и Тарас Федоров под видом сыщиков вымогали у московских жителей деньги. Они угрожали арестами и сдачей в тайную контору, если жертвы вымогательства откажутся от сотрудничества и не откупятся. Одна из жертв преступников, крестьянин Еремей Иванов, содержавший торговую лавку в Москве, донес на мошенников в тайную контору. В ходе проверки обнаружилась связь преступников с Иваном Каином. Со слов Еремея Иванова, после того как он отказался дать деньги, один из лжесыщиков Парыгин вернулся в его дом с командой солдат во главе с Иваном Каином. Солдаты избили Иванова, разгромили лавку, и Каин взял в заложники племянницу жертвы Афросинью. Заложницу проводили не в присутственное место, а в дом Каина, где она содержалась до получения выкупа.

По результатам следствия Каин избежал каторги: на судебное решение в значительной степени повлияли его положение и заслуги в сыске воров и разбойников. Судьи Московской конторы тайных розыскных дел ограничились применением наказания кнутом с предупреждением впредь более не совершать преступления: «бить плетьми нещадно, и по учинении того наказания объявить ему под страхом смертныя казни с подпискою: ежели впредь сверх должности своей явитца он, Каин, в каких либо хотя наималейших воровствах и взятках, то уже поступлено с ним будет по силу указов Ея Императорского Величества безо всякого упущения».

Однако этот случай не отвратил Ивана Каина от последующих злоупотреблений. В 1747 году Сыскной приказ рассматривал челобитную купца второй гильдии Емельяна Юхатова. Он жаловался на то, что его дом был ограблен командой под руководством Ивана Каина. Хозяина в тот момент не было дома. Ворвавшаяся через окно бригада Каина избила находившихся в купеческом доме работников и вынесла из дома ценные вещи и товары. Дело закончилось примирением сторон: Каин обязался компенсировать купцу Юхатову понесенные им в результате разорения дома убытки.

В Сыскном приказе стали все более с подозрением смотреть на своего доносителя. Теперь перед тем, как выделить Каину команду солдат, его надлежало расспросить, куда и для каких целей солдаты будут использоваться, чтобы оградить знатных людей от Каиновых облав, сопровождаемых многими страхами и бесчинствами. Офицерам солдатских команд предписывалось доставлять задержанных людей не в дом Каина, а напрямую в Сыскной приказ. Также в ходе рейдов и задержаний офицерам следовало строго следить за порядком и не допускать грабежей и разорения в домах захваченных людей. Недовольство вольностью Каина только увеличивалось.

Закат каиновых дней

Гром грянул в 1749 году, когда очередная челобитная дошла до главы полицейского ведомства страны генерал-полицмейстера А. Д. Татищева. Иван Каин обвинялся в сокрытии солдатской дочери и чинении с ней блудного дела. Преступление относилось к разряду тяжких, поэтому незамедлительно последовал арест Каина и его пристрастный допрос. Не будучи вовлеченным в московскую полицейскую жизнь и оставаясь независимым от внешних влияний лицом, Татищеву удалось раскрыть тайную сторону Каиновых дел. В ходе допросов Каин все больше и охотнее рассказывал о своих криминальных связях и попустительстве московских властей. Перед глазами следователей открывалась картина масштабной коррупции в сыскном ведомстве первопрестольной столицы.

Исходя из данных Каином показаний, в его преступной деятельности были замешаны сотрудники Сыскного приказа. Секретари, протоколисты и судьи, а также члены их семей получали от Каина различные подарки. По его признанию он угощал приказных работников заграничным вином, одаривал «шапками, платками, перчатками и шляпами немецкими пуховыми, а протоколисту де и сукна цветом свинцоваго на камзол прошедшим летом в доме ево подарил, да жене ево бархату черного аршин, да об[ъ]яри на болохон и на юпку цветом голубой, а сколько аршин, не упомнит, да в разные времена три или четыре платка италианских». В свою очередь, работники Сыскного приказа закрывали глаза на поступающие на Каина жалобы и не давали им дальнейший ход: «<…> когда на него произойдет какая в чем жалоба, чтоб они ему в том помогали и с теми людьми, не допуская в дальнее следствие, мирили, что де и самым делом бывало неоднократно <…>».

Расследование Татищева завершилось составлением доклада на имя императрицы Елизаветы Петровны. В докладе, датированном 19 марта 1749 года, Татищев подчеркнул двойной характер работы Каина в Сыскном приказе с преобладанием личных преступных целей над общественными: «доноситель Иван Каин под видом искоренения таковых злодеев чинил в Москве многие воровства, и разбои, и многие грабежи, и, сверх того, здешним многим же