Повелительница Альрахана тем временем подлетела к точке развала, и голос ее взвился над лестницей и садом:

– Что вы творите?

– Ничего, мама, – дисциплинированным хором отозвались альсоры.

Даже голос Пепла, вытягивающего Искру из провала на своем горбу, то есть крыльях, звучал совершенно невозмутимо. Дарет глубокомысленно промолчал. Если у наемника и было иное мнение, отличное от мнения большинства, он все равно не понимал, что именно творится, а потому предпочел держать язык за зубами.

– Ничего? – рыкнула Ана, затормозив аккурат у края провала, бережно подхваченная под руку галантным Глеану. Камешки, вылетевшие из-под туфелек, с мягким шуршанием сорвались вниз. Оттуда не донеслось ни звука. Владычица наклонилась, глянула в расщелину без дна и почти мирно согласилась: – Ничего.

После чего обвела взглядом сыновей и кивком головы велела следовать за собой. Оставлять их без присмотра рядом с «ничего» Владычица не собиралась. Сначала следовало понять, что и почему происходит, разобраться с тем, чем это грозит, и только потом выпускать отпрысков из-под родительского крыла. Да, взрослые, опытные, умные мужчины, для нее они все равно оставались вечными мальчишками, падкими на авантюры. Терять по недосмотру или глупости никого из троих «малышей» Гилиана не хотела.

Сыновья без возражений последовали за матерью. Ана, не глядя, махнула в сторону мини-бездны нежной ручкой, и камни сомкнулись. Провал исчез, зато ступени, покореженные странным происшествием, остались. То, что разрушено магией, магией легко и восстановить, вот только потом с еще большей легкостью все рухнет снова. Потому Гилиана не стала использовать силу для реставрации лестницы. Она осталась на откуп мастерам по камню.

Поскольку ее помощи не понадобилось, Ника не стала подбегать близко. Она дождалась, пока альсоры начнут подниматься по лестнице, повернулась и тоже потихоньку пошла наверх. Первым, опередив остальных, ее нагнал Пепел и взял под руку точно так же, как поддерживающий мать Глеану. Совершенно естественно у него это получилось, девушка только мысленно вздохнула.

Приятно, черт побери, мелочь вроде бы, а сразу себя начинаешь чувствовать не просто созданием женского пола, а леди. Глупость, конечно, несусветная, а все равно приятно. Не хватало душе девушки на Терроне романтики, но зато там были мама, сестренка и много кто еще. А здесь? Что у нее было здесь? Горячая рука Пепла на локте? И легкие шаги его братьев рядом, и задумчивый взгляд Гилианы, скользящий по всей честной компании, и Дарет, как само собой разумеющееся дополнение, даже не подумавший смыться под шумок после разрушительного шоу, и мир – никогда не виданный прежде, но вымечтанный из сердца – Альрахан. Много ли, мало – кто знает. Нет таких весов, чтобы взвесить несравнимое.

Девушка задумчиво улыбнулась и погладила шелковистую шерстку спящей собачки. Что ж, будь что будет. И кажется, будет что-то интересное. Охрана отсалютовала Владычице и ее свите и распахнула высокие двустворчатые двери из дерева с интересным оттенком голубизны и природным рисунком, похожим на волны.

«Голубой граб», – удивилась Ника, узрев то самое дерево, какое полагала личным изобретением и даже слегка гордилась маленькой выдумкой.

На фоне цвета бледной лазури сияли золотые накладки узора. Поверху – в полукружье над створками и в нижней четверти дверей вились прихотливые растительные виньетки, а по центру обеих створок красовался герб Альрахана. Змея, оплетающая стебли айроши, и горящий факел-меч, наложенный поверх.

Здорово! Девушка с трудом удержалась от желания потрогать узор. На такую массу чистого золота ей было почти наплевать, а вот работа искусника, создавшего столь величественное украшение, восхищала.

Из холла, поразившего гостью продолжением мотива голубых волн на плитах пола и обилием света, наверх вели две белые лестницы. Там голубые панели стен обрамлялись белой лепниной, и очень светлые плиты устилали синие с золотыми и голубыми мотивами ковровые дорожки. Встречавшиеся по пути следования процессии стражники салютовали, слуги отступали к стенам и замирали в поклонах живыми статуями. Ника от этого чувствовала себя не в своей тарелке. Сама никогда никому не кланялась, и неприятно было, когда кто-то опускал голову перед ней, пусть только потому, что девушка прилагалась в комплекте к альсорам и Владычице.

То, что Гилиана интересовалась мнением Ники относительно расположения комнат для поселения, оказалось чистой воды формальностью. Владычица все решила единолично. Это стало понятно, когда Ана гордо спросила, толкая дверь кончиками пальцев:

– Нравится?

Из небольшой круглой прихожей вели три схожих по узору из голубого и золотого металла белых двери. Одна была приоткрыта. А за ней находилась комната. Нет, гостиная – сразу обозначила для себя Ника. В свете, льющемся из больших окон, выгодно просматривался интерьер. Фигурный – шестигранниками, похожими на медовые соты, – паркет на полу, камин из ноздреватого желтоватого камня слева, справа шкафы с книгами и безделушками, даже на первый взгляд стоившими как годовая зарплата архивариуса каждая. Овальный низкий стол в центре, небольшие диваны, кресла вокруг довершали обстановку. Обивка мебели заставила девушку сглотнуть слюну. Цвет был не просто шоколадный, он был оттенка ее любимых горьких трюфелей.

А вот люстра выглядела неожиданно современно. Цепочки с мелкими хрусталиками и стеклянные же, искусного дутья, подражающего настоящим, с потеками воска и тоненьким фитильком, свечи. Не восковые, наверное, их зажигала магия. Пейзажи на стенах и большая картина над камином были маринами. Морской теме соответствовал и ковер, и шторы на окнах – прозрачно-голубой тюль и густой синевы ламбрекены.

Здесь стояли в тонкостенных причудливых вазах свежие букеты из лоррий – альраханских цветов с длинными стеблями, чьи бутоны одновременно походили на лилии и ирисы нежно-голубого по краям и густо-сиреневого к центру оттенка. На хрустальных блюдах лежали сласти и фрукты. Комната ждала жильца, вернее, жилицу. Было в ее оформлении скрытое изящество, заставляющее предположить, что обставлялась она для женщины или даже для девушки.

Гилиана первой, по праву Владычицы, опустилась в кресло и царственным наклоном головы дозволила присесть всем остальным, кроме Дарета. Ему непреклонно указали одними глазами на дверь, и ершистый наемник молча вышел. Иной раз спорить уместно и даже необходимо настаивать на своем, но не тогда, когда отдает приказ повелительница Альрахана. Не тогда, когда речь пойдет о тайнах, не предназначенных для ушей простого лоана. Излишне длинные носы проще всего укорачиваются вместе с головой, а заступится ли за него в случае чего девочка, взявшая его на службу, еще неизвестно. С ее собственным положением Дарет пока никак не мог разобраться. Альсоры и Владычица слишком заботились об обычной лоане, и для сметливого мужчины ценность Ники, как Видящей, этого факта не объясняла. Воин потер переносицу и прислонился к стене в коридоре, делая вид, что решил подремать на посту.

Гилиана, откинувшись в кресле, поглаживала бархатную обивку и изучала из-под полуопущенных ресниц сыновей: Инзора, только что искрившегося, как неисправная проводка, Глеану, минуту назад задиравшего рукава и почесывающего частично чешуйчатые и оттого жутко зудящие руки, и Пепла, за плечами которого до сих пор, если вглядеться пристальнее, продолжал трепетать призрак странных серых крыльев. Потом решительно объявила: