Ниже висела вторая табличка, гласившая: «Группа дошкольного культурно-эстетического развития «Незабудка». Запись на собеседование по вторникам».

Наконец, еще ниже красовалась массивная металлическая доска, на которой было выгравировано: «Эта улица названа именем передового рабочего Фомы Фокича Продольного, в тысяча девятьсот двадцать шестом году перевыполнившего план по подшипникам на двести двадцать процентов».

– Вот же она, эта улица Поперечная, бывшая Продольная! – обрадовался Василий Макарович и, как ему было велено, свернул от районной библиотеки налево.

На его счастье, здесь имелись даже номера домов, и вскоре Куликов остановился перед домом номер шестнадцать.

Это был невзрачный покосившийся домик, точнее – настоящая лачуга с прохудившейся крышей и давно не мытыми окнами.

Василий Макарович подумал, что где-то уже видел такой дом или очень похожий на него. Он напряг память и вспомнил, что такая или очень похожая лачуга приснилась ему, когда он задремал в филармонии под музыку Густава Малера.

Недоуменно покачав головой, Куликов подошел к калитке и довольно громко крикнул:

– Эй, хозяева! Есть кто дома?

На его голос никто не отозвался.

Василий Макарович внимательно оглядел домик.

Хотя тот и был очень запущен, все же не производил впечатления нежилого. На крылечке лежал пестрый домотканый половик, рядом валялись зеленые галоши, под скатом крыши стояла водосборная кадка, наполненная только до половины.

– Эй, мужчина! – окликнули его с соседнего участка.

Повернувшись, Куликов увидел там крепкую коренастую тетку с красным обветренным лицом, которая стояла возле забора, опершись на лопату.

– Эй, мужчина! – повторила она с непонятным неодобрением. – Ты никак Федоровну ищешь?

– Ну да, – подтвердил детектив. – Зинаиду Федоровну Хомякову. А что, нету ее?

– Да дома она, дома! Куда денется! Не слышит только ничего. Дрыхнет небось после вчерашнего. Ты громче кричи, ежели уж тебе так приспичило…

Василий Макарович удивленно поблагодарил соседку и крикнул что было сил:

– Хозяйка! Зинаида Федоровна!

На окне шевельнулась ситцевая занавеска, затем со скрипом отворилась дверь, и на крыльцо вышла сутулая тетка лет семидесяти с лишком в лиловом фланелевом халате. Подслеповато уставившись на пришельца, она прошамкала:

– Нету! Ничего нету!

– А мне ничего и не надо! – крикнул Василий Макарович. – Мне с вами поговорить надо! Я из полиции!

Последние слова подействовали на Хомякову волшебным образом.

Она замахала руками, сбежала с крыльца и раздраженно зашипела на Куликова:

– Тише ты! Чего кричишь? Я не глухая! Иди сюда!

Василий Макарович толкнул калитку и вошел на участок.

Участок, как и дом, оказался чрезвычайно запущенный, поросший густой пожухлой травой, репейниками и чертополохом. Хозяйка испуганно таращилась на него и делала руками непонятные знаки.

Василий Макарович поднялся на скрипучее крыльцо и вслед за хозяйкой вошел в сени. Здесь висели на вбитых в стену ржавых гвоздях ватники и дождевики, а на полу стояли в непонятном количестве огромные пустые бутыли и банки.

– Что ты кричишь? – набросилась на Куликова хозяйка, едва за ним закрылась входная дверь. – Что ты на всю улицу орешь? Соседи про меня и так невесть что болтают!

– Я пытался тише, так вы же не услышали… – ответил Василий Макарович, вытирая ноги о половик, и прошел за Зинаидой Федоровной в комнату.

– Ну, не слышала! – отмахнулась хозяйка. – У меня, может, уши заложило! У меня, может, голова болит! У меня, может, здоровье никудышное, а вы тут ходите и ходите, старому человеку спокойно жить не даете! Мне доктор Зильберштейн так и сказал – у тебя, Федоровна, здоровье никудышное, тебе покой нужен… А вы тут ходите, вопросы свои задаете! Мол, что ты делаешь да кому продаешь… А я, если что и делаю, так только для себя, для личного потребления! А если для личного потребления – так это нет такого закона, чтобы запрещать!

– Постойте, Зинаида Федоровна! – Куликов попытался перебить Хомякову, но она не обратила на это внимания.

– Я, может, этим самым лечусь. Лекарства сейчас сам знаешь какие дорогие, да и те, говорят, поддельные… а у меня все натуральное, чистое, как Божья слеза… может, служивый, хочешь стаканчик? Это ведь от всех хворей помогает…

С этими словами она поставила на стол перед Куликовым плохо вымытый граненый стакан, а из-под стола вытащила двухлитровую бутыль с мутной беловатой жидкостью.

– Натуральный продукт! – повторила хозяйка и вытащила из горлышка бутыли пробку.

– Нельзя! – строго проговорил Василий Макарович и для верности накрыл стакан ладонью. – Во-первых, я за рулем. Во-вторых, при исполнении. В-третьих, у меня язва и печень пошаливает…

– Да это же от печени самое первое лекарство! – заверила его Хомякова. – Это же не дрянь магазинная, а чистая слеза…

– Самогоноварение с целью незаконной реализации – статья семьдесят шесть, пункт «б»! – строго процитировал Куликов.

– Какая реализация! – возмущенно забормотала хозяйка. – Я же только для себя или вот если угостить кого…

– Опять за рыбу деньги! – прервал ее Василий Макарович. – Успокойся, тетка, я не по поводу самогона…

– Да? – Лицо хозяйки удивленно вытянулось. – А по какому тогда поводу? Больше я ничего и никогда…

– «Лендровер» номер… вам принадлежит? – строго осведомился Василий Макарович.

– Какой еще леровер? – переспросила Хомякова. – У меня за границей никаких родственников нету, кого хочешь спроси!

– Я тебя, Хомякова, не про родственников спрашиваю! – Василий Макарович прибавил металла в голосе. – Меня твои родственники не интересуют! Я тебя спрашиваю про автомобиль, зарегистрированный на твое имя!

– Какой еще автомобиль? – захныкала Зинаида Федоровна. – Нет у меня ничего! Погляди сам – пустой дом! Бедного человека обидеть каждый норовит! Совесть-то у тебя есть?

– При чем тут моя совесть?! На ваше имя зарегистрирована машина, причем машина дорогая, новая…

Он хотел еще что-то сказать, но Зинаида Федоровна внезапно схватилась за сердце и побледнела.

– Что с вами? – забеспокоился детектив.

– Больная я! – забормотала Хомякова. – Дай мне лекарство, вон там, за телевизором! Доктор Зильберштейн прописал…

Василий Макарович встал, заглянул за телевизор и увидел там зеленый пузырек с таблетками. Он подал пузырек хозяйке, та сунула одну таблетку под язык и замахала на Куликова руками:

– Уйди, бескультурник! Старого человека до могилы довести хочешь? Креста на тебе нет!

– Может, вам «скорую» вызвать? – сочувственно спросил Василий Макарович.