Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я протянул ей список с продиктованными Николеттойлекарствами. Толстушечка, радостно улыбаясь, взяла у меня листок. Затем досталаи положила на прилавок коробочки с препаратами.
– С вас семь пятьсот.
Я чуть не упал.
– Сколько?
Девушка оглянулась, потом подмигнула мне и заговорщицкишепнула:
– Себя, любимого, лечите?
– Нет, – отчего-то тоже шепотом ответил я, –маменьку.
Девушка совсем понизила голос и практически одними губамисказала:
– Не тратьтесь зря. Сейчас я вам кое-что объясню. Во,глядите.
Продолжая опасливо оглядываться, провизорша выудила из-подприлавка большую пластиковую банку, в которой, похоже, лежало полкило таблеток.
– Это что? – спросил я.
Девушка потрясла банкой.
– Российский препарат, делают его давным-давно, уж и неприпомню, сколько лет. Стоит эта фигня – две копейки сто таблеток, а по сути,это полный аналог американского.
– Вы уверены, что эти средства полные аналоги?
– Да, – закивала девушка, – состав сравните,читайте.
Я углубился в изучение вкладышей и спустя пару минутвоскликнул:
– Но почему же тогда американская фирма до сих пор непрогорела? Отчего люди покупают это лекарство за огромные деньги?
Девушка улыбнулась:
– Тут чистая психология. Наш больной уверен, чтоотечественная медицина и фармацевтика – полная лажа, ничего хорошего сделать немогут. Но ведь это неправда. Да, растворимый шипучий аспирин придумали не мы,но ведь полно разработок наших ученых. Ну, допустим, вакцина от полимиелита. Ееизобрели советские врачи, а потом весь мир у СССР закупать стал, и много другихпримеров. Но российскому потребителю упорно внушают: свое родное – дерьмо, вотамериканское – это да. Чушь собачья. Другое дело, что импортные производителинаших по всем статьям упаковкой бьют. Во, глядите, у американских таблетокглянцевая коробочка, яркие надписи, любо-дорого посмотреть, к упаковке приложенкрохотный календарик и карандашик, вы вроде как должны числа приема отмечать.
Еще иностранцы рекламу забабахивают, а народ на телик падок,раз какая-нибудь звезда эти таблетки пьет, то и им всем подавай. Какаянаивность! В общем, хитростей полно. Я бы этих врачей придушила!
– Врачей? Почему?
Девушка легла грудью на прилавок и еле слышно зашептала:
– Знаете, как эти дорогущие лекарства продвигают?
– При помощи рекламы? – предположил я.
– Если б только так, то полбеды. Дилеры ходят по больницам,поликлиникам, аптекам и говорят: «Продавайте наши лекарства, за каждуюкупленную упаковку будете иметь процент». И ведь выплачивают аккуратно.Конечно, терапевт начнет советовать этот препарат, он же деньги получит. Ну,чего, готовы бешеные бабки за яркие коробки платить?
– Лучше я подумаю, спасибо за разъяснение, – воскликнуля.
Девушка кивнула и принялась убирать лекарства.
Нора встретила меня сердитым возгласом:
– Ну сколько можно жвачиться! Ваня, ты проиграешь даже начерепашьих бегах.
– За Че мне точно не угнаться, – улыбнулся я, вспомнивчудовище, обитавшее в аквариуме у Евгения.
– Хватит болтать ерунду, отчитывайся! – рявкнула Нора.
Я приступил к пересказу своей беседы с Загребским.
– Естественно, ты, как всегда, записал разговор надиктофон? – прервала меня хозяйка.
– Конечно, вот, пожалуйста.
Нора повертела в руках крохотный аппаратик.
– Ладно, дело ясное. Говоришь, Владилен Карлович тебе сдетства знаком?
– Да, я часто гулял с ним во дворе.
– Я сама могу в злую минуту черт-те что брякнуть, –критично отметила Нора. – Сначала ситуация с Загребским показалась мне перспективной,но теперь понимаю – это лажа. Бедный профессор, не позавидуешь ему. И внукмерзавец, и невестка инвалид, и сам на краю могилы. Ваня, Владилену Карловичуследует помочь по линии «Милосердия», подготовь бумагу.
– Ясно.
– Впрочем, оставь мне запись, я еще раз послушаю.
– Хорошо, можно идти?
– Куда?
– Ну… к себе.
– Устал? – неожиданно заботливо осведомилась Элеонора.
Я насторожился: если хозяйка вдруг начинает беседоватьсладким голосом – жди беды.
– Нет, нет, я абсолютно бодр, – соврал я, – простовремя позднее.
– Я, Ваня, очень внимательно, не один раз, прогнала записьтвоей беседы с Машей Башлыковой, – протянула Нора. – Скажи, ты ничегостранного не заметил?
– В принципе, нет.
– А без принципа? – неожиданно заорала Нора. –Если не умничать, не занудничать, а трезво оценить ситуацию, то как?
Я попытался восстановить в памяти детали встречи.
– Ничего меня не царапнуло.
Нора ткнула пальцем в кнопку.
– Слушай.
Кабинет наполнил пронзительный голос Башлыковой:
«Костя был жуткий эгоист! Вечно в девках путался!»
Я слушал речь Маши, совершенно не понимая, что насторожилоНору.
– Ну, сообразил? – отмерла хозяйка.
– Простите…
– Ладно, давай еще разок!
«Костя был жуткий эгоист…»
Я решил прервать затянувшийся процесс прослушивания одних итех же фраз.
– Нора, извините, наверное, я туп.
– Не «наверное», а точно туп, – мгновенно отбила мячЭлеонора, – напоминаю ситуацию. Тело Кости пока в морге, о его смерти необъявлено, все приятели и знакомые считают парня отдыхающим. Мы пока не имеемникакого права затевать бучу, не знаем, пропала Марина по собственному желаниюили ее удерживают в тайном месте, нам необходимо найти либо живую Арапову, либоее тело, тогда и поймем, как вести себя дальше.
– Я прекрасно помню об этом и делаю все, чтобы нащупать хотьтоненькую ниточку, ведущую к Араповой.
– Значит, о кончине Кости никому не известно?
– Естественно, в курсе лишь ваш адвокат и Эдик Марков,который сейчас руководит «Гемой».