Только разведывательные отряды, посланные вглубь вражеской территории, могли дать ответ на вопросы. Мухаммед-Султан, внук императора, попросил послать его на разведку. Тимур согласился, и астрологи определили самое благоприятное время и день, когда юноша должен отправиться в путь. Это была последняя неделя апреля.

Перед ними начали мелькать следы человеческого жилья. Прежде всего, это были пепелища десятков костров, угли в которых даже не успели остыть. Об этом сообщили Тимуру, который сразу же отправил вперед отряд опытных следопытов. Они галопом помчались вперед, обшаривая равнину в поисках более надежных следов, пока не дошли до реки Тобол, притока Иртыша, который несет свои воды в Арктику. На противоположном берегу они увидели множество кострищ, следы лошадей, но никаких иных признаков жизни.

Шейх Дауд, туркмен, имевший репутацию отчаянного храбреца, был послан назад с этими новостями. После двух дней скачки он остановился переночевать в заброшенной хижине. На следующий день он увидел человека, сразу же схватил его и доставил к Тимуру. Хотя пленник ничего не знал о Тохтамыше и его армии, 10 дней назад он видел группу из 10 конников, которые проезжали неподалеку. Ощущение близости событий стало сильнее. Тимур послал отряд воинов, чтобы отыскать и схватить конников. Их окружили и, несмотря на ожесточенное сопротивление, связали. Так удалось получить новые сведения. Состоялась первая стычка между заклятыми врагами.

Огромная татарская армия лавиной катилась на запад, навстречу противнику. 11 мая она подошла к реке Урал. Тимур заподозрил, что проводники могут привести его людей к засаде или каким-то другим неприятностям, и решил не использовать обычные броды. Вместо этого он приказал переправляться вплавь в менее благоприятных местах. Ситуация пока еще не стала безнадежной, однако с каждым новым днем она быстро ухудшалась. Более 4 месяцев прошло с момента выхода из Ташкента, а повелитель татар так и не сумел настичь ордынцев. По мнению историка Гарольда Лэмба, время сейчас становилось решающим фактором. «Затяжной марш Тимура на север может озадачить современного стратега, но это была война без правил и без пощады. Продемонстрировать свою слабость или подставиться под внезапную атаку Орды означало бы допустить роковую ошибку. Он знал, что невидимые глаза следят за его продвижением и что хан прекрасно проинформирован обо всех его ходах. Время означало для Тимура все, так как он должен был навязать бой Орде или привести свою армию в обжитые земли до окончания лета. Задержки были самым надежным оружием Тохтамыша, и он умело им пользовался».

Еще одна неделя утомительных форсированных маршей, и армия Тимура прибыла на берега реки Самара. Здесь к главным силам присоединился разведывательный отряд, который сообщил, что противник уже неподалеку. Наконец-то битва стала ближе. Начали поступать пленные, которые сообщали ценные сведения. Одного такого доставил энергичный внук Тимура Мухам мед-Султан. Другой пленник сообщил, что пока дезертиры из армии Тимура не перебежали к кипчакам, Тохтамыш даже не подозревал о приближении противника. Хан Золотой Орды был взбешен, когда ему сообщили, что Повелитель Счастливого Сочетания Планет движется на север «во главе армии, более многочисленной, чем пески пустыни или листья деревьев».

Пока две армии маневрировали, стараясь занять более выгодную позицию, а татары радовались предстоящей схватке, пришел приказ прекратить зажигать огни по ночам. В каждом лагере солдатам было приказано отрыть оборонительные позиции, а конная стража объезжала лагеря по периметру. Отдельные отряды должны были сохранять боевой порядок. Ежедневные марши теперь сопровождались музыкой барабанов и горнов. «Когда это огромное множество начинало двигаться, оно напоминало волнующийся океан», — писал Язди.

Однако Орду пока еще не было видно. Отступая на север, ордынцы опустошали землю позади себя, превращая ее в выжженную пустыню, по которой приходилось идти татарским лошадям. Над холодными болотами клубились туманы, они опускались на лагерь, повергая людей в уныние. Наступил очередной момент, когда император должен был принять командование лично, ободрить растерявшихся воинов. Сначала действенным лекарством оказалась охота, потом смотр. И вот Тимур снова собрал старших командиров, обратился к ним с энергичной речью, роздал почетные одежды. После этого воинам было выдано новое оружие, люди и лошади получили доспехи, появились новые луки, стрелы, щиты.

Обе стороны постоянно устраивали засады противнику. Таким образом добывали пленных, чтобы узнать о силах и намерениях противника. В одной особенно жестокой схватке были убиты несколько командиров Тимура. Он решил в отместку провести набег, который возглавил лично. Все. кто отважно сражался, были щедро вознаграждены, а самые смелые получили почетное звание тархана.

Хотя уже наступило лето, погода по-прежнему оставалась очень скверной. «Небо было настолько темным, тучи настолько плотными, а дожди настолько сильными, что на расстоянии трех шагов уже ничего не было видно», — сообщает хроника. Затем, после недели густого, как молоко, тумана, небо внезапно очистилось. Стояла уже середина лета, и поход начался 5 месяцев назад. За это время армия прошла 1800 миль. Сыны пустыни впервые забрались так далеко на север, и долгие летние дни казались им бесконечными. Муллы никак не могли сориентироваться, когда же положено читать пять дневных молитв. С разрешения Тимура вечернюю молитву потихоньку отменили.

Начали поступать донесения о замеченных врагах. Тимур провел последние приготовления к бою. Татарские дивизии двинулись вперед в строгом боевом порядке, основанном на традиционном построении из центра и двух флангов, однако кроме них имелся авангард каждого фланга, авангард и резерв центра. Мухаммед-Султан, зрачок отцовского ока, командовал центром. Султан Махмуд, сын марионеточного хана из рода Джагатая, командовал его авангардом из 10000 человек. Омар-Шейх, который уже показал себя образцовым командиром, занимал левый фланг со своими войсками из Андижана. Его брат Мираншах командовал правым крылом. Сайф ад-дин, старый, но самый верный из амиров, командовал авангардом левого крыла. Тимур взял на себя командование резервом.

Они двигались вперед, и солнце искрилось на броне воинов, так что они напоминали «волны штормового моря». А затем горизонт внезапно ожил, и в дрожащих отсветах замелькали бунчуки Золотой Орды, до которых было всего полмили. Наконец-то противник решился принять бой. Смерть витала в воздухе, но после нескольких месяцев тяжелого ожидания, голода, утомления, разочарований и нетерпения татарская армия испытала не страх, но облегчение. Сложная вязь уловок и обманов, преследования и намеренного отступления наконец подошла к концу. Так либо иначе, но битва между Тимуром и Тохтамышем за владычество в Азии должна была состояться.

Однако полагалось сыграть еще один маленький спектакль. Когда армии оказались на виду одна у другой, Тимур приказал распаковать свои шикарные шатры и палатки, установить их, расстелить ковры. Это был намеренная демонстрация презрения к Орде, сильный ход в психологической войне, большим мастером которой являлся Тимур. Как говорит летопись, хотя войско Тохтамыша было более многочисленно, чем татарское, это эффектное представление подорвало его дух.