не просчитал ситуацию. Точнее, наивно поверил, что меня сразу отпустят. Как повлиять? Наград при себе у меня не имелось, а заявлять о том, что я Герой Советского Союза… такое себе.

— Вы — трое, за мной. Буров, будь здесь! — капитан принял какое-то решение. Все, что мне оставалось — подчиниться.

Он увел уголовных, а я остался ждать. Вроде и не подозреваемый, а свободу воли потерял.

Время тянулось медленно, было скучно. Я просто сидел на ящике в углу и дремал. Два бойца снаружи несли свое неспешное дежурство. Пошел легкий дождь, тарабаня каплями по брезенту.

Иванов вернулся спустя пару часов, когда уже начало слегка темнеть. Был он собран и сосредоточен. Я заметил, что костяшки его пальцев оказались сбиты в кровь.

— Лейтенант, отправляетесь со мной! — приказал он.

— Куда? — возмутился я. — Вы понимаете, что меня давно потеряли в части? Там уже, наверное, поиски организовали! Ушел за бревнами и не вернулся…

— Это позже, я им сообщу, — отмахнулся капитан, — тут ситуация более серьезная. Я допросил всех троих… — он чуть поморщился, невольно поглаживая ладони, — и есть результаты. Кажется, они не врали! Тут поблизости в паре километров есть схрон. А вот что именно находится внутри, я так и не узнал. Молчат, твари уголовные! Считаю, что при данных обстоятельствах нужно это выяснить как можно скорее!

— Так выясняйте, — согласился я, — хватайте урок за шкирку, пусть показывают путь!

— К сожалению, двое из них уже… хм… не в состоянии. Третий же готов оказать всяческое содействие, до схрона обещал проводить… но… у меня проблема — мои люди прибудут в расположение только завтра к вечеру, а брать с собой абы кого из штрафников я не хочу. Придется нам с вами, Буров, проверить эту наводку лично. Что скажете?

Что я мог сказать. Пытался отвертеться — не получилось. Опять влип по самые помидоры.

— Меня потеряли, я же говорил…

— Я пошлю в ваш корпус вестового с запиской, — отмахнулся Иванов, — оружие у вас имеется?

— Пистолет, — сообщил я, — и топор.

— Захватите и его, вдруг пригодится. Я возьму ППШ. Выступаем через четверть часа. Чаю хотите?

— Не откажусь…

Чай у капитана оказался крепким — самое то, чтобы прочистить мозги перед вылазкой. Голова светлела с каждым глотком. Иванов дал мне сухарей, и следующие несколько минут я наслаждался едой и горячим напитком.

Сам же капитан вышел, но вскоре вернулся вместе с хриплым. Выглядел тот неважно: избит крепко, один глаз полностью заплыл, нога подволакивается, при каждом шаге кривит лицо от боли.

Я не слишком одобрял методы ведения допроса, но промолчал, лишь чуть дернул головой.

— Вот гражданин Зыкин, он же уголовник по кличке Зыка, отправленный искупать кровью собственные грехи, согласился провести нас до места тайника, — представил хриплого Иванов.

— Как же мы пойдем? — удивился я. — Он же еле на ногах стоит…

— Ничего, доковыляет как-нибудь… если что, хотя на себе потащим. Не будем терять времени, Буров! Выходим немедля!

— Вы вестового в корпус отправили, товарищ капитан?

— Что? Ах, да! Отправил! Не волнуйся, лейтенант!..

На этот раз Зыкину руки не связывали, иначе тот вообще рухнул бы на землю, а затем, и правда, пришлось бы тащить. Ни я, ни капитан этого не хотели. И, пусть медленно, но мы шли вперед. Через полчаса добрались до того места, где я встретился с троицей. Вокруг было тихо и спокойно, разве что на земле валялось срубленное мной деревце. Сходил, называется, по дрова. Надеюсь, Корякин без меня что-нибудь уже придумал.

— Здесь тропинка, — сообщил Зыкин, и тут же согнулся в приступе кашля, схаркивая на землю кровью. Крепко Иванов его обработал, как бы почки не отбил.

Мне не жалко было уголовника, но я все же предпочитал более гуманные способы. Иногда пуля в лоб — это более легкий выход, но пытки… впрочем, иначе капитан не раздобыл бы проводника. Даже думать не хочу, что сталось с остальными двумя.

Мы углубились в лесную чащобу. Деревья тут росли более густо, иногда приходилось в буквальном смысле продираться сквозь заросли. Тут и топорик пригодился, но лучше бы под рукой было мачете… впрочем, где его взять?..

— Далеко еще? — нетерпеливо поинтересовался Иванов.

— Скоро придем, начальник…

Зыкину с каждым шагом становилось все хуже. Он держался на ногах буквально силой воли. Я видел, что ему больно, и схаркивать кровь он стал все чаще. Капитана же подобные мелочи не занимали, он вел носом, словно ищейка, а глазами обшаривал каждый куст, но пока ничего не находил.

В какой-то момент Иванов ушел чуть вперед, найдя звериную тропку, и Зыкин тут же зашептал, повернувшись ко мне в полоборота:

— Танкист, не верь этому… он так ухайдакал моих корешей, что до утра вряд ли дотянут… потом скажет, сами подохли… жадный он… и хитрый…

Урка умолк, увидев, что капитан возвращается. Я принял его слова к сведению, хотя по большому счету мне было все равно. Нам с Ивановым делить нечего. Отыщем схрон, осмотрим его, изымем ценности и до свидания. Мое присутствие здесь было обосновано — пойди капитан в лес в одиночку, его после могли бы обвинить в укрывательстве и попытки присвоить ценности. Уголовник — плохой свидетель в подобном деле. А вот лейтенант-танкист — самое то! Составим опись найденного, распишемся оба, и этим самым обезопасим друг друга от возможных инсинуаций со стороны проверяющих.

Мы прошли еще метров двести вперед, и, наконец, Иванов остановился.

Он был очень зол и, сняв ППШ с плеча, навел его на Зыкина.

— А не пытаешься ли ты играть со мной, мразь уголовная! — прорычал он. — Завалю на месте, падаль!

Но уголовник не испугался, он тяжело дышал, пот градом тек по его лицу. Внезапно Зыкин заговорил:

— Я ведь бежать хотел, ушел третьего дня в лес, думал спрячусь в чаще, пока вы не упретесь дальше… а потом нашел схрон и вернулся за корешами… вместе такой куш унести шансов больше… но не фартануло…

— Да где же твой клад? Говори!

— Вот же он, начальник, — Зыкин стоял, держась за дерево от накатившей слабости. — Пришли мы…

— Пришли? — капитан недоуменно огляделся вокруг, но ничего особенного не приметил. И я не видел, где тут таинственный схрон. Лес, как лес: плотный, мрачный, практически непроходимый.

—