речей, да хитрых уговоров. Красиво стелют, да всем им обещаниям грош цена. И я нисколько в этом не сомневался. Уверен, меня сейчас разводят, как лоха, и в итоге окажется, что никакого приза не существует, а вся цель этой мизансцены — выманить меня в лесок, да придушить по-тихому. Нет человека — нет проблем!

И все же я решил сыграть немного в эту игру.

— Что ты можешь мне предложить, синий? — тяжелым взглядом я окинул его худую жилистую фигуру. — Что у тебя есть?

— Пещера, — прохрипел урка, — целая пещера сокровищ!

Глава 17

— Там золото… золота и деньги! Все спрятано так, что сам не найдешь! Тебе нужны мы, начальник! Мы проведем!..

Теперь я узнал все, что хотел. По крайне мере, в первом приближении. Поэтому я пнул хриплого носком сапога под зад и приказал:

— Шевелись, урка! Двигай дальше!

— Вот же ты гнида… — поразился здоровый, но когда я навел ствол в его сторону, послушно пошел зашевелил ногами.

Признаюсь, сначала мелькнула у меня мысль проверить наводку самому. Взять с собой Корякина, да Носова для подстраховки. Может, еще кого позвать. И поглядеть, что там нашли уголовники в лесных дебрях. Но по зрелому размышлению я решил этого не делать.

Во-первых, чем бы ни кончилась история, с меня после обязательно спросят, почему не доложил о трех самовольщиках-дезертирах сразу. И ответить мне будет нечего. Тут уже не посмотрят на мои ордена и звания, погоны сорвут, и в лучшем случае я окажусь в том же штрафном батальоне, что и эта троица. А в худшем — поставят к стенке, и не поморщатся. Оно и правильно, в тяжелые времена нет время для сомнений. Врага нужно уничтожать быстро и любыми способами.

Во-вторых, ну должен же я хотя бы раз поступить по закону, а не по своему желанию. За эти полгода я и так наворотил столько дел, что если бы они стали достоянием общественности, мне пришел бы конец. Чего стоила лишь та история с людоедами и их тайником…

И, наконец, все мои сомнения пропали окончательно. В лесу меня хотели не просто пощипать, как говорил хриплый, а убить. Я оказался случайным свидетелем их сходки. Они рискнули многим, сбежав из расположения, а тут случайно встретили меня, рубившего деревья для Корякина. К несчастью, я их не заметил первым — совсем потерял бдительность, расслабился, но они-то этого не знали наверняка. Вот и разыграли комедию… еще бы немного, и пырнули бы ножиком в живот, или прикончили бы иным, но столь же простым и надежным способом. Мне повезло, что они не напали сразу, а начали вести диалог. Им так казалось надежнее, а вышло наоборот.

Так что… ну его! Сдам этих батальонному оперуполномоченному СМЕРШа, и дело с концом. Пусть он разбирается с кладом и этими зэками так, как сам посчитает нужным.

Мы вошли в расположение батальона, на нас удивленно косились. Еще бы, интересная вышла процессия: впереди шли три урки со стянутыми за спиной руками, из-за отсутствия ремней штаны сползали с них, им приходилось постоянно их подтягивать и придерживать, отчего наша колонна двигалась медленно, а позади шел я, в простом темном танковом комбинезоне с наградным ТТ в правой руке и топориком в левой.

— Что здесь происходит? — нам навстречу выскочил пехотный майор с дико выпученными от возмущения глазами.

— Беглых поймал, — пояснил я, пожав плечами, — в лесочке отирались. Веду к оперуполномоченному…

Хриплый и компания угрюмо молчали, никак не опровергая сказанное.

Тут же появился и смершевец — судя по знакам различия и петлицам, капитан. Был он высоким и лысым, хмурым и недружелюбным.

Быстро оглядев нашу компанию, он коротко кивнул:

— Следуйте за мной!

Пехотный майор двинул было с нами, а потом махнул рукой и отстал. Я прекрасно его понимал — оно ему надо? Пусть такие дела решают те, кому это положено. А урки-штрафники — вовсе не тот контингент, за который хочется вступаться.

Уголовники, судя по всему, капитана, прекрасно знали, потому как совсем потухли, шли, едва передвигая ноги. Благо, палатка находилась недалеко. У входа дежурили двое красноармейцев с винтовками.

Вошли. Внутри было аскетично.

Лысый сесть не предложил, но представился:

— Капитан Иванов, оперуполномоченный контрразведки СМЕРШ. Докладывайте!

Я рассказал все, как было. А что скрывать? Для начала сообщил кто я есть, про расположение танкового корпуса капитан прекрасно был осведомлен, так что это подозрений не вызвало. Пошел за деревьями, встретил штрафников-дезертиров, хотели обобрать, а может и прикончить, одного слегка проучил, остальных привел сюда. Вышло достаточно коротко и по существу.

Иванов во время рассказа не сводил с меня взора, но я не врал, так что даже не переживал, что там может увидеть во мне смершевец. Обычный лейтенант, чуть не ставший жертвой уркаганов.

Те стояли в стороне, зыркая на меня злыми глазами.

— Это все? — уточнил капитан, когда я замолк.

— Не совсем, — признался я. — Было от них одно предложение!

— Сука!

Хриплый взвился в воздух, пытаясь напрыгнуть на меня. Вот только руки у него все еще были стянуты за спиной ремнем, и я просто подставил колено. Хриплый наткнулся на него животом, согнулся, задыхаясь, потом упал на бок и тут же проблевался.

Капитан мгновенно оказался рядом, держа пистолет в руке, нацеленный на остальных участников трио. Но те не рыпались. Им хватило.

— Вот это уже интересно! — констатировал Иванов, когда все немного отдышались. — Поговорим!

Я был совершенно не против этого предложения, и быстро пересказал ему про пресловутую пещеру Али-Бабы. Так как подробностей я не знал, то ограничился лишь теми фактами, которыми владел. Есть некий клад неподалеку, который представляет определенную ценность, раз уркаганы решились ради него рискнуть своими головами, покинув расположение батальона посреди дня. До клада они не дошли, случайно повстречав меня. Как и когда они его обнаружили, я сообщить не мог. Что конкретно находилось в секретном месте, тоже не знал. Но был уверен, что ради пустяка эти трое не стали бы ставить собственные жизни под удар.

— Вот и все, товарищ капитан. Могу я идти в свое расположение? Меня, поди, уже хватились…

— Не так быстро, лейтенант, — задумчиво протянул Иванов, внимательным взглядом разглядывая поочередно то меня, то штрафников, — не так быстро…

Что-то мне все происходящее резко перестало нравиться. Я и должен был ожидать чего-то подобного, но