Однако «мужская неспособность» давала Стане хоть малейшую, но надежду на поддержку церкви. Эта интимная сторона дела, помимо бесплодия, была редчайшим исключением, при котором церковь могла позволить развод. Как только «деспот» Лейхтенбергский узнал о намерении своей супруги развестись, он дико обрадовался и ответил моментальным согласием. Единственным его желанием было никогда больше не видеть эту черногорскую «паучиху».

Тема развода стала перед императорским семейством во весь рост, ведь развод в их среде был событием экстраординарным. Когда о нем стало известно другим членам фамилии, то они были возмущены. Великий князь Константин Константинович записал в своем дневнике под 1906 годом: «Узнал с ужасом от жены… что Стана Лейхтенбергская разводится с Георгием и выходит замуж за Николашу! Разрешение этого брака не может не представиться поблажкой, вызванной близостью Николаши к Государю, а Станы к молодой Государыне… Развод в семье в это смутное время является обстоятельством весьма нежелательным и прискорбным».

Но Стана была упрямой женщиной – она умела добиваться своего. Выйти замуж за великого князя с большими деньгами, а не за какого-то занюханного герцога, было ее заветной мечтой. Тем более, что Николаша был влюблен в нее по-настоящему. Слезы Анастасии и просьбы Николая Николаевича сделали свое дело, и сердце императора дрогнуло. К тому же, со стороны герцога никаких препятствий не встречалось. Николай II поставил вопрос перед высшими иерархами Русской православной церкви и получил от них согласие на развод и новую свадьбу. Вот что он писал своей матери, вдовствующей императрице Марии Федоровне, в 1907 году: «Недавно был у меня митрополит Антоний по некоторым делам. Между прочим, я его спросил, что он думает по вопросу о женитьбе Николаши на Стане? Он мне сказал, что переговорит с другими членами Синода и затем сообщит мне их общее мнение. Через неделю он приехал с ответом, что так как такие браки постоянно разрешаются Синодом в разных епархиях, то они ничего не имеют против этой свадьбы, лишь бы она состоялась в скромной обстановке и вдали от Петербурга. Признаюсь, такой ответ меня очень обрадовал, и я сообщил его Николаше вместе с моим согласием. Этим разрешается трудное и неопределенное положение Николаши и особенно Станы. Он стал неузнаваем с тех пор, и служба сделалась для него легкой».

На этом немного отвлечемся. Несомненно, на Николая II надавили. Как глава дома Романовых он не должен был разрешать ни развода, ни новой свадьбы, блюдя установки своего отца Александра III. Тот в этих вопросах был непримирим: развод в императорской фамилии – позор, какими бы причинами он не был вызван. Какой пример они подают своим подданным? Члены императорской фамилии должны быть выше семейных дрязг! Ни просьбы Николаши, ни слезы Станы не могли бы повлиять на его решение. Свое дело здесь сделала Александра Федоровна, жена Николая II и близкая подруга черногорок. Она управляла мужем чисто по-бабски – закатывала ему истерики, «болела» и выделывала прочие штучки, чтобы добиться своего. К сожалению, Николай II во всем ей потакал, так как был слабохарактерным человеком, и он, в свою очередь, надавил на святых отцов. Вот Стана и получила развод, хотя это было и против всяких правил.

Точно так же было и с причислением к лику святых Серафима Саровского в 1904 году. Кто-то надул в уши Александре Федоровне, тоже склонной к мистицизму, что Серафим – великий праведник, и что стоит искупаться в ручье, из которого он пил, как сразу же родится наследник (до этого она родила только четырех дочерей). И – о чудо! – наследник Алексей родился! Правда, поговаривали, что рождением наследника Александра Федоровна была обязана совсем не Серафиму, а адъютанту мужа Орлову, на которого как две капли воды был похож наследник. Но императрица поверила во всю эту чушь и потребовала у Николая II причислить к лику святых Серафима Саровского. Тот, как и в данном случае, поставил вопрос об этом перед Святейшим Синодом. Однако против этого восстали абсолютно все иерархи церкви. Во-первых, Серафим при жизни не отличался ни святостью, ни праведностью (его серьезно подозревали в хлыстовстве), а во-вторых, кандидат в святые должен был после смерти творить чудеса; его мощи должны быть нетленны. Однако никаких чудес Серафим не являл, а кости истлели как у простого мирянина. Под истеричным влиянием жены Николай II надавил на святых отцов, и те, видя, как обожаемый монарх мучится под каблуком у супруги, сделали ему приятное и объявили Серафима святым. По этому же сценарию Стана получила и развод, и разрешение на брак с Николашей.

Итак, вернемся к нашим героям. Условия, выдвинутые митрополитом Антонием, были с радостью приняты, тем более, что «молодые» и не собирались афишировать свадьбу. Невесте было уже сорок лет, а жениху – пятьдесят. На церемонии должны были присутствовать только самые близкие родственники. Приглашения рассылал лично Николай Николаевич. Вот что он писал своему кузену Николаю Михайловичу в 1907 году: «Милый Николай! Пишу тебе эти строки, чтобы сообщить, что вопрос о моей свадьбе рассматривался в Святейшем Синоде и решен в утвердительном смысле. На основании этого Государь Император разрешил мне жениться на Стане. Я сегодня уезжаю в Крым, где ввиду нездоровья Милицы, которая не может приехать в Петербург, 29 апреля, надеюсь, состоится моя свадьба в Ливадийской дворцовой церкви… Сердечно твой Николаша». Отметим, что Крым был избран для бракосочетания не из-за мифической болезни Милицы, а из-за условий, выставленных церковью – «в отдельной епархии».

Итак, Анастасия добилась своего, и в 1907 году стала официальной женой великого князя Николая Николаевича-младшего. Через два года – в 1909 году – сестры-галки рассорились со своей благодетельницей, императрицей Александрой Федоровной, из-за Григория Распутина и навсегда перешли в оппозицию к ней. К этому приложил руку и Николай Николаевич-младший. Будучи главнокомандующим русской армии в 1914—1915 годах, он заявил Распутину, когда тот собирался приехать на фронт: «Приезжай – повешу!»

Дальнейшая жизнь Николая Николаевича со Станой протекала мирно и в полном согласии. Детей у них не было.

Как мы уже писали, великий князь был яркой и неординарной личностью и оставил заметный след в истории России начала XX века. Однако он также страдал и раздвоением этой самой личности. Он не был политиком, поэтому, как и все военные, привыкшие иметь дело со строго определенными заданиями, терялся в сложных политических коллизиях. А потому часто попадал впросак. Два важнейших акта в русской истории периода Империи – Манифест 17 октября 1905 года и отречение Николая II от трона 2 марта 1917 года – это в основном на его совести. Особенно ратовал Николай Николаевич за принятие Конституции 1905 года. Рассказывали, что великий князь вошел к Николаю II с текстом Манифеста в одной руке и револьвером в другой. Он заявил царю, что немедленно застрелится, если тот не подпишет документ. «Николай II никогда бы не подписал октябрьского манифеста, если бы на этом не настоял великий князь Николай Николаевич», – писал С. Ю. Витте, премьер-министр в 1905 году.

Не лучшим образом он повел себя и в 1917 году. Этому предшествовало следующее событие. В 1915 году Николай II возложил верховное главнокомандование на себя, а Николая Николаевича отправил на Кавказский фронт. Тот, естественно, был обижен этим. Когда в 1917 году начальник штаба Ставки генерал Алексеев запросил всех командующих фронтов о возможности отречения Николая II от престола, то Николай Николаевич в числе прочих ответил согласием. Когда перед царем разложили все телеграммы от генералов, голос царя дрогнул: «Теперь мне ясно, все мне изменили, и больше всех Николаша». И как бы в насмешку немедленно назначил Николая Николаевича Верховным вместо себя. Николаша тут же послал телеграмму Временному правительству с присягой новому строю и немедленно выехал из Тифлиса в Ставку. Однако здесь он просчитался – Верховным Временное правительство назначило не его, а генерала Алексеева. Николая Николаевича от такой черной неблагодарности чуть кондрашка не хватила. Он обиделся, развернул свой поезд и уехал в Крым. Политическое чутье и на сей раз подвело Николашу, вернее, у него его вовсе не было. Втайне он надеялся, что его изберут новым императором под именем Николая III; для этого даже был устроен заговор его сообщниками и родственниками, так как Николай II проявил себя бездарным главнокомандующим, а главное – отдалился от своей родни, находясь под каблуком Александры Федоровны и влиянием Распутина. Однако этого не случилось.