– Выслушай меня, пожалуйста, – уже спокойнее сказал Люк, пододвинувшись как можно ближе, чтобы его было слышно сквозь шум вращающихся лопастей. – Возможно, то, что я скажу, покажется тебе бредом идиота, но я пытаюсь понять.

«Все нормально, – готово было сорваться с языка Сильюна, – то, что говорят люди, для меня всегда бред идиота». Но он сдержался.

В течение всего года жизнь Люка не раз висела на волоске, и он с такой скоростью набирался опыта, что даже он, Сильюн, ему в этой скорости проигрывал. В его жизни Равного никогда не было по-настоящему опасных ситуаций, кроме того, его всегда защищала сила Дара, которая способна атаковать, лечить и восстанавливать. Без этой защиты он был так же уязвим, как если бы в кромешной темноте пытался пробежать по лезвию бритвы. А Люк каждый день так жил. В этом состоянии абсолютной незащищенности он присоединился к восстанию Мейлира в Милмуре и выжил в замке Крована.

Конечно, Люк не идиот. По-своему он незаурядный юноша.

– Выкладывай, – кивнул Сильюн.

– Я это так понимаю, – начал Люк, – Дар делает тело Равных более совершенным, вы и физически сильнее, и обладаете способностью исцелять. Что касается вашей ментальной начинки, она, конечно, весьма экстравагантная, но и с ней разобраться можно. Убеждать, влиять на людей – это и простолюдины умеют. Или изучать процессы памяти, блокировать отдельные участки. Ученые, например, говорят, что однажды мы научимся сохранять наши мысли в цифровом формате, а потом стирать их, если захотим. Это мне тоже понятно. Теперь самое странное – это наши с тобой ментальные пейзажи. Мой пейзаж – не просто картинка из компьютерных игр, хотя очень похож. Воображением создается некий мир, в котором я провожу время. Ты его можешь посещать, а Крован, например, возводит там стены. Это напоминает коллективную компьютерную игру. Все это я могу допустить и в какой-то степени принять. Но когда мы находимся в твоем или моем ментальном пространстве, наши физические тела остаются здесь, в реальном мире. Сил, но ведь Койра исчезла. Она вошла в дверь, а с другой стороны не появилась. И я понятия не имею, что это значит, и эта неизвестность меня серьезно пугает. Эксперименты Крована с моим мозгом погружали меня в состояние идиота. Я стал плохо соображать, поэтому мне пришлось завести себе нечто вроде дневника, чтобы окончательно не потерять адекватность. И теперь я боюсь, что я вдруг проснусь и снова окажусь в замке, лежащим в постели с расплавленным мозгом и пускающим слюни.

Руки Люка дрожали. Сильюн взял их и сжал, пока не услышал хруст костяшек. Затем он притянул его голову к своему плечу и удерживал так, пока тяжелое дыхание Люка не успокоилось.

– У меня не на все есть ответы, – сказал Сильюн. – Но, кроме ответов, у меня есть нечто более полезное – это вопросы.

– Вопросы? – пробормотал Люк, уткнувшись ему в куртку.

– Ты веришь тому, о чем рассказывают сказки?

– А ты бы на моем месте верил? – вздохнул Люк. – Я не знаю. Может быть, когда я был маленьким…

– У меня все наоборот. В детстве мы с тетей Эвтерпой читали друг другу «Сказания о короле», о том, как он сражался с невероятными чудовищами, творил чудеса и путешествовал в неведомые странные миры. Тогда я все это воспринимал как вымысел. Но чем старше я становлюсь, тем больше я начинаю верить, что в этих сказках описаны реальные события. Чтобы попасть в Дом Света, мне нужно было стать наследником. Поэтому я умолчал о том, что Рикс сделал с тобой, такова была цена. – Сильюн почувствовал, как Люк отстранился от него, и он знал, что заслуживает этого. – Когда смотришь на Дом Света снаружи, видишь, как Дар внутри него пульсирует искрящимся светом. Мне нужно было знать, что я увижу из окон Дома Света. Оказалось, то же самое сияние. Парламентарии говорят о «запредельном мире», но он не за пределами, он всегда, где бы ты ни был, на противоположной от тебя стороне. Когда Рикс усыновил меня, золотой сгусток Дара вспыхнул за стеклянной стеной и лучом вошел прямо в мое сердце, будто кто-то пустил в меня стрелу или в сердце пришелся удар молнии Крована. В сессионном зале все это видели. На многих, включая Гавара, это произвело ошеломляющее и вместе с тем пугающее впечатление.

– Так, значит, и она тоже открыта в обе стороны, – выпрямляясь, произнес Люк.

– Что?

– Последняя дверь. Крован всегда говорил, что она ведет только в одну сторону, в смерть. Но это не так, мы видели это собственными глазами. Койра ушла в какой-то параллельный мир. В ту ночь, когда мы с Койрой обнаружили, что она может командовать Последней дверью, я как раз стоял перед ней, я ее открыл и смотрел куда-то. Я был точно лунатик и был убежден, что вижу не озеро и не берег вдали, а какое-то иное пространство, и мне казалось, я вижу там короля. Только не смейся надо мной и не говори, будто я выдаю желаемое за действительное. Но что, если Последняя дверь похожа на Дом Света, и, куда бы ты ни пошел, этот запредельный мир на противоположной от тебя стороне? Что, если Койра там и она просто ждет, когда мы ее найдем?

Сильюн не стал смеяться. Ничто так не убивает идею, как насмешка. А Люк предложил хорошую идею.

Но все смешалось и перепуталось: король-чудотворец, Дар, параллельные миры, двери, ведущие одновременно и в мир реальный, и запредельный, Молчание, которое наложили несколько столетий назад.

Койра, Люк, Сильюн.

Что-то ему было известно, о чем-то он догадался.

Но общая ясная картина пока оставалась недосягаемой.

– Когда я вошел в ментальное пространство Койры, оно представляло собой замок Крована, только это была более жизнерадостная его версия, – проговорил Сильюн. – И я чувствовал, что король находится там, просто он вне поля зрения.

– Они связаны между собой, – сказал Люк. – Согласись.

И это был не вопрос.

Они смотрели друг на друга с некоторой растерянностью на лицах. Наконец Сильюн вздохнул. Люк поделился с ним своими мыслями, хотя боялся, что его сочтут идиотом. Сильюн тоже боялся, что так оно и будет, но, оказалось, напрасно.

– Крован упомянул, что видел свою сестру с бродягой в рваном балахоне. Мы с тобой видели этот балахон. Я практически уверен, что король и есть отец Койры и он искал ее. Но почему-то вместо нее нашел нас.

– Может быть, если мы найдем его, – предположил Люк, – мы найдем и Койру.

Сильюн кивнул. Один из этой пары его совершенно не интересовал.

А вот другой…

Он очень хотел его найти.

Они спланировали все с особой тщательностью, потратив немало времени, так что даже Аби не к чему было придраться. Круглосуточно шло наблюдение за Фулторпом, чтобы убедиться, что режим работы тюрьмы соответствует тому расписанию, которое Тильда нашла в базе. Другая команда разрабатывала логистическую схему, освобожденных заключенных немедленно нужно было вывезти в безопасное место, а затем также быстро за пределы страны.

Задействовали всех сторонников Мидсаммер, которые могли быть полезны. Тюрьма находилась в шестидесяти милях к северу от Линдума. Ближайший крупный город рабов, Хиллбек, прижался к третьему по величине городу Великобритании, Лидсу. По общему мнению, в Хиллбеке были самые суровые условия жизни и работы. Но кто-то знал там кого-то, а у того был хороший знакомый, который занимался нужным бизнесом, базирующимся рядом с Фулторпом, и поэтому к задним воротам Линдума подъехали три больших фургона с яркой рекламой: «Очарование природы. Создаем великолепные сады».