Можно сойти с ума, если в такое лето негде купаться. Несколько человек из обслуживающего персонала с длинными шестами в руках вылавливают из чаши бассейна преждевременно опавшие листья. Малин смотрит на них, вытираясь ветхим розовым полотенцем.

Перед выходом из дома она быстро пробежала глазами «Корреспондентен». Убийство Тересы Эккевед занимает три разворота: высказывания Карима Акбара, фотографии места, где обнаружили тело, дом ее родителей, но никаких интервью последних. Изображения Тересы: тело в полиэтилене, фотография из паспорта и любительские снимки. В составлении репортажа Даниэлю Хёгфельдту наверняка помог хитрый лис Харри Лавен.

Заголовок на первой странице газеты: «Летняя смерть». Подзаголовок: «Зло свирепствует в Линчёпинге».

Малин уверена, что Даниэль сам придумал заголовки. Наверное, вчера работал как зверь, не отвечал на ее звонки, понимая, что она не хочет говорить о расследовании, ей нужно что-то другое.

Хрен.

Как твердо звучит это слово — даже когда произносишь его мысленно.

Малин собирает вещи и направляется в раздевалку, ощущая ясный, почти пугающе отчетливый запах хлорки, ассоциирующийся с самой чистой чистотой.

Но ты прав, Даниэль. Она пришла в город — летняя смерть.

Репортеры из всех мало-мальски значимых редакций страны слетелись в Линчёпинг. Они толпятся перед полицейским управлением — журналисты с блокнотами и магнитофонами в руках, фотографы со своими всевидящими объективами, машины шведского телевидения и четвертого канала. Летняя смерть — мечта для тех, кому надо чем-то заполнить газетные полосы.

Малин пробирается через потную толпу репортеров, сама вспотевшая после велосипедной прогулки до управления, избегает Даниэля Хёгфельдта, который смотрит в ее сторону долгим взглядом, машет рукой, кричит:

— Малин, ты можешь мне что-нибудь сказать? У вас есть какая-нибудь версия?

Но Малин игнорирует его, как и всех остальных. В толпе журналистов она видит немало знакомых, с которыми сталкивалась по поводу других расследований.

В холле ее встречает Карим Акбар, по торжественному случаю одетый в безукоризненно отутюженный бежевый костюм и голубую рубашку, которая особенно идет к его загару, приобретенному в Вестервике.

Малин не удивилась, увидев его, но и не обрадовалась. Ясно было, что он не сможет оставаться в стороне, когда ожидается такое скопление СМИ.

— Малин! — приветствует он ее. — Хорошо, что ты пришла. Я почувствовал, что должен приехать, провести пресс-конференцию и взять расследование под контроль.

— С возвращением, — отвечает Малин. — Но расследование и так под контролем. Ты знаешь, что Свен — один из самых опытных руководителей предварительного следствия шведской полиции. Ты ведь вроде собирался написать книгу?

— О книге можно забыть. Пресс-конференция состоится в девять часов. Пока пусть подождут снаружи.

— Ты знаешь, что будешь говорить, Карим?

— Пока только четверть девятого. Мы немедленно проведем совещание. Мартинссон и Шёман уже на месте. Кстати, почему ты…

Карим хотел еще что-то сказать, но смотрит в глаза Малин, видит ее усталость и сдерживается. Вместо этого он спрашивает:

— Как там Туве на Бали?

— Когда я в последний раз с ней разговаривала, все было хорошо. — Малин улыбается. — Спасибо, что поинтересовался. Но мне будет куда спокойнее, когда она вернется домой.

— Понимаю.

Малин тоже понимает: Карим хочет что-то сказать по поводу исламистов на острове. Он почти ненавидит их, ибо они очень осложняют жизнь всем, кого по внешности могут принять за араба.

Часы показывают ровно половину девятого.

Кондиционер в конференц-зале злобно хрюкает, четверо сотрудников сидят на стульях, жалюзи опущены, чтобы уберечь их от немилосердного солнца. Утро понедельника после выходных, когда трое из них работали. Постепенно наваливается усталость, несмотря на адреналин, который всегда выделяется при расследовании значимого дела.

Четверо полицейских — начальник, руководитель следствия и два инспектора. Их слишком мало для расследования дела такого уровня, и они прекрасно это понимают; они знают, что придется кого-то отзывать из отпуска или привлекать коллег из близлежащих округов. Но есть и еще одна возможность — привлечь Центральное управление криминальной полиции.

Первым берет слово Свен Шёман:

— Для этого дела нас слишком мало, мы это понимаем. Мое предложение — запросить помощи из Центрального управления, тогда нам не придется никого лишать отпуска или звать на помощь другие округа.

— В Центральное обращаться не будем, — возражает Карим, и именно такого ответа ожидала от него Малин. — Я переговорил с Муталой, Мьёльбю и Норрчёпингом. Нам пришлют Сундстена из Муталы и Экенберга из Мьёльбю. В Норрчёпинге у них самих нехватка персонала, так что они никого нам не могу выделить. Но Сундстен и Экенберг присоединятся к нам сегодня или завтра. Бёрье в Африке, а Юхан с семьей где-то в Смоланде.

— Экенберг! — восклицает Зак. — Нам действительно нужен здесь этот громила?

Малин знает, на что намекает Зак, — Вальдемар Экенберг известен своей бесцеремонностью, но всегда выходит сухим из воды при внутренних проверках. Однако в рядах коллег есть его почитатели: Вальдемар Экенберг умеет продвинуть дело вперед, когда это необходимо.

— Придется брать то, что дают, — сухо отвечает Свен. — Я буду лично приглядывать за Экенбергом.

— А Сундстен? Это кто?

— Какой-то новый сотрудник. Год проработал в криминальной полиции в Кальмаре, потом переехал в Муталу. Говорят, светлая голова.

— Отлично, — кивает Зак. — Нам пригодится любая помощь, какая есть.

— В этом ты прав как никогда, — усмехается Малин.

— Чем больше я думаю об этих двух случаях, — продолжает Зак, — тем больше все это смешивается и запутывается. Это как смотреть на огонь — вроде поймал взглядом язычок пламени, но он тут же исчезает.

Свен глубоко вздыхает, и это вызывает приступ кашля. Его и без того красное лицо приобретает багровый оттенок, и Малин опасается, что этот ужасный зной совсем доконает и без того перегруженное сердце Шёмана.

— Хорошо, — соглашается Карим. — Что у нас есть и что нам известно? Вы можете ввести меня в курс дела?

— Малин? — Свен едва пришел в себя после приступа кашля.

— У нас два преступления, — говорит Малин. — В принципе, мы уверены, что преступник — одно и то же лицо. В четверг утром Юсефин Давидссон обнаружили в парке Тредгордсфёренинген в невменяемом состоянии, она была изнасилована при помощи неустановленного предмета, который с большой степенью вероятности является синим вибратором. На коже у нее раны — порезы ножом. Ее тело было обработано хлоркой, раны тщательно промыты. Она все еще находится в больнице, не помнит ни нападения, ни того, что ему предшествовало. Сексуальный характер преступления заставил нас проверить недавно выпущенного на свободу насильника, но у него полное алиби. Обход квартир в близлежащих домах ничего не дал. Никто ничего не видел и не слышал. Другие свидетели также не объявились. Использование вибратора навело нас на мысль, что речь может идти о насильнике женского пола из лесбийских кругов, где применение вибратора достаточно распространено. Эта версия привела нас к Луисе Свенссон по прозвищу Лолло. Она отказалась впустить нас в дом, пока мы не получили ордер на обыск, который и провели вчера вечером. Результат нулевой. Она упомянула, что мы с таким же успехом можем «перешерстить всю женскую футбольную команду», конец цитаты. Технический отдел проверяет ее компьютер, чтобы установить, нет ли в нем чего-то интересного для нас — например, не она ли скрывается за ником Lovelygirl на странице Тересы Эккевед в Facebook.