– Ой, боюсь, боюсь! – заверещал призрак. – Убивают, ироды!

– Вы и так мертвы, – напомнила я.

– Фи, мисс Дейлис, указывать на чужие недостатки.

Он погрозил мне пальцем и растаял, а я так и осталась сидеть рядом с часами с разинутым ртом.

– Привязка его не взяла? – Рей едва не рвал на себе волосы.

– Живучий, гад, – добавила я.

– Что будем делать? – обернулся ко мне ректор.

А я взглянула на звездное небо, на университет – будто на ладони. Романтика!

– Может, ну его? Устанет, сам явится, – потянулась к Рею за поцелуем. Он коснулся моих губ – очень нежно, затем куда жарче. Прижал к себе, а я таяла от этой ласки и готова была послать к демонам всех призраков Целиции. Гладила его плечи, льнула, как кошка.

– Гм-гм, – раздался голос призрака, и мы отпрянули друг от друга. – Что за разврат на часовой башне? Мисс Дейлис, какой пример вы подаете студентам?

– Нас снизу не видно, – ответила я.

– А что, сложно догадаться? Там уже ставки делают, когда у вас будет свадьба. Кстати, больше всех поставил ваш коллега Айден Кирсон.

– И когда же, по мнению Кирсона, мы поженимся? – умиротворенно спросил Рей.

– К весне, – развел руками бывший ректор.

– Точно проиграет, – сказала я.

– А какая ставка будет верной? – поинтересовался Мышонок.

– Опять начинаешь? – почувствовала, как вспыхнули щеки, а затем неловко добавила: – Не раньше лета.

– Договорились. – Рей обнял меня за плечи. – А теперь, мистер Шмидт, не будете ли так любезны вернуться по ту сторону жизни?

– А куда мне торопиться? – усмехнулся призрак. – Вот на вашей свадебке погуляю и вернусь, ректор Мышонок.

– Да почему Мышонок-то? – допытывался Рей, а я поняла, что пора делать ноги.

– Так у нее спросите, это ведь она вас так называет. – Старый негодник выдал меня с потрохами.

– Минни? – обернулся Рей.

– Не называй меня так!

– Тебе, значит, можно, а мне нельзя?

– Что-то погода портится. – Шмидт взглянул на абсолютно безоблачное небо. – Пойду я, наверное. Разрывайте ваше заклинание.

– Не наше! – в один голос ответили мы с Реем, но затем поняли, что призрак решил откланяться.

– Всего доброго, ректор Шмидт, – сказал Мышонок, произнес формулу расторжения связи, и призрак исчез, на прощание помахав рукой. Вот и все.

– Мне будет его не хватать, – сказала задумчиво.

– Что, частушки некому будет петь? – колко спросил Рей. – А теперь все-таки объясни мне, дорогая, почему Мышонок?

– Ну… – стало вдруг совестно. – Ты в начале года был такой… растерянный, невзрачный.

– Невзрачный?

По-моему, пора спасаться бегством, только кто мне даст? Рей перехватил и сжал в объятиях, а я старательно пыталась вырваться.

– Ну, Рей! Пусти! – попросила, когда поняла, что попытки тщетны.

– Нет уж, Минни. Сначала объяснимся.

Кого-то сильно задело… А я что? Я ничего.

– Прости, – поцеловала в уголок губ. – Ты просто сильно меня злил тем, что занял пост ректора. Вот и придумалось.

– Спасибо, что не жабой какой-нибудь, – пробормотал Рей.

– Нет, на жабу ты не похож, – уверенно качнула головой.

– А на мышонка похож, значит?

Я рассмеялась и крепко его обняла. Да, похож. Но ему об этом говорить не обязательно.

– Пойдем уже. – Ректор сменил гнев на милость. – Пока за нами не послали спасательный отряд. Честное слово, Минни, не устаю тебе поражаться!

– Еще раз так меня назовешь, я тебя покусаю! – пообещала искренне, и мы осторожно сползли по шатающейся лесенке, чтобы наконец вернуться с башни на землю. А толпа собралась знатная, и при виде нас все подозрительно замолчали. Не иначе как действительно принимали ставки. Вот негодники!

– Призрак вернулся на свою сторону бытия, – сообщила я. – Так что расходимся, господа.

«Господа» не скрывали разочарования. Наверное, надеялись больше пополнить запас частушек, но, увы, я не собиралась и дальше становиться всеобщим посмешищем. Зато Рей казался странно довольным, будто получил подарок раньше дня рождения. Он взял меня за руку. Я постаралась высвободить пальцы, только кто даст? Держал Мышонок крепко, а профессора оглядывались на нас с пониманием. Вот позор…

– Тебе не кажется, что ты должна мне кое-что за обидное прозвище? – шепнул ректор на ухо.

– Чем обидное-то? – возмутилась я.

– Мышиностью.

– Нет, ничего я вам не должна, ректор Денвер, – высвободила руку из его захвата.

– И даже не спросите, какое наказание вам полагается, декан Дейлис? – Рей снова шагнул ко мне, и я вдруг поняла, что точно промазала! Мышонок? Нет уж, кот, играющий с добычей. Того и гляди замурлыкает.

– Какое же? – спросила невинно.

– А вот какое.

Рей увлек меня за угол общежития и поцеловал. Так горячо, что сразу забыла обо всем на свете. Вот как? Как так можно? Одно прикосновение – и я уже горю? Коварный Мыш! Любимый. Поцеловала его в ответ, согреваясь в ласке. Так сладко, так правильно, что и непонятно, как мы оба жили раньше.

– Люблю тебя, – прошептал он мне на ухо.

– Что-что? Я плохо слышу, – притворилась невинной овечкой.

– Люблю, – повторил Рей. – Очень сильно люблю.

И с надеждой взглянул в глаза. Помучить? Наверное, хватит.

– И я тебя, – призналась искренне и спрятала лицо у него на груди, чтобы не видел вспыхнувших щек. – Очень.

Невесомый поцелуй коснулся волос, и Рей бережно меня обнял. Так мы и стояли: долго, очень долго, а потом медленно пошли к входу в общежитие. Да уж, вот тебе и не завожу романов на работе. Хотя разве это роман? Нет, просто любимый мужчина, за которого летом собираюсь замуж. Если не передумает.

Поднялись по ступенькам, замерли у дверей в наши комнаты.

– Спокойной ночи? – улыбнулся Рей.

– Спокойной ночи, дорогой, – ответила я. – И пусть тебе снятся самые сладкие сны.

Щеки ректора подозрительно заалели, а я тихонько захихикала.

– Ну, не настолько сладкие, – коснулась губами его щеки. – Но если хочешь, могу поделиться заклинанием.

– Я бы предпочел наяву, – пробормотал он и обычным образом от меня сбежал. Только стоял рядом – и уже скрылся за дверью. Сказано – Мышонок! Еще и обижается. Дух противоречия подал голос, наступая на пятки здравому смыслу, и я нырнула за ту же дверь, чтобы мгновенно попасть в расставленную ловушку – чужие объятия.