Выйдя из банка, поискала «слепую» зону и вытащила бумажку. Она перекочевала в кошелек – самое надежное место.

Решив не искушать судьбу, взяла извозчика.

Полицейские еще не уехали, но беспрепятственно пропустили. До гостиницы тоже добралась без приключений, правда, Лотеску не застала. Он оставил у портье записку с рабочими указаниями, пришлось временно отложить расследование и заняться рутиной.

* * *

Министерские коридоры нагоняли тоску, а их обитатели, казалось, не замечали никого, кроме начальства. А еще тут было нестерпимо душно.

Затянутая в строгий серый костюм, словно в футляр, с папкой подмышкой чеканила шаг рядом с Лотеску. За окном пыхало жаром солнце, но протокол не допускал вольностей, предписывал терпеть неудобства. Спасибо, блузку с короткими рукавами разрешалось надеть. Ну, как короткими – плечо полностью прикрыто, ни намека на сексуальность.

Ненавижу чулки летом! Вот в чем минус секретарской работы: обычные сотрудники порхают с босыми ногами, ты паришься в шелковом капкане. А ведь я надела самые тонкие. Тут подстерегала еще одна проблема – «стрелки». На всякий пожарный положила в сумочку запасную пару, но надеялась на лучшее.

Перед поездкой успела переброситься с Лотеску парой слов. Он забрал записи и мятый лист, обещал посмотреть. Вроде, у него какие-то подозрения, новые сведения, хочет проверить. Я хотела бы прямо сейчас, но начальник устал – разговор велся вчера вечером – и мечтал о тишине и покое, а не бойкой секретарше и описаниях преступника.

Но от одного вопроса таки не удержалась:

– Вы помогли, хассаби?

– С чем? – Лотеску развалился на диване.

Судя по виду, он действительно весь день мотался по делам, а не развлекался.

– С банком.

– Ну… – усмешка выдалась слишком красноречивой.

– Заранее предусмотрели или «жучок» прилепили?

Оставила папку с документами на завтра в кабинете и вернулась в гостиную.

– Первое. Я за вами не слежу, хотя, – хассаби резко сел и потянулся за пультом изопроектора, – в связи с обстоятельствами, ради вашей безопасности…

– Все так плохо? – нахмурилась я.

– Возможно, – уклончиво ответил Лотеску и включил прибор. – Хотите, – кивок на изопроектор, – сами узнайте. Устраивайтесь рядом, любительница частного сыска, вместе отчет послушаем. Вы тут мне охрану предлагали… – он помолчал; пальцы замерли на переключателе режимов. – Лучше сами не ходите одна.

Сердце пропустило удар.

Неужели?.. Да ну, бред, не осмелится преступник убить нас!

– Осторожно, Лена, очень прошу, – начальник смотрел прямо в глаза, рука накрыла мою, положила себе на колено. – Особенно после банка. Он догадается и постарается отомстить перед безвоздушной камерой: терять-то нечего.

– А вы? – голос чуть подрагивал. – Почему?..

– Потому, – иногда объяснения хассаби отличались предельной лаконичностью. – В мусорное ведро в свободную минуту загляните.

Дернулась, чтобы проверить прямо сейчас, но Лотеску удержал, ухватил за талию и силой оставил сидеть на диване.

Сладковатый парфюм щекотал нос, тепло ладоней проникало сквозь блузку. Я не двигалась, хотя очень хотелось повернуть голову, взглянуть в лицо начальнику.

Он отпустил сам. Стало прохладно, хотя солнце успело прогреть номер за день. В воздухе повисло прежнее чувство неловкости, как до этого в гостиной Лотеску и коридоре поезда.

Между нами полметра, но мнилось, Лотеску гораздо ближе. Я ощущала его дыхание: частое, прерывистое. Нет, никакой страсти, она другая, тут страх. И боится он за меня, стремится удержать, защитить.

– Что там? – где, уточнять не стала.

– Обещание.

– Одно слово?

Липкий страх прошиб потом, словно я вновь в своей квартире, читаю послание некроманта. «Пожалеешь».

– Три. Ладно, Магдалена, хватит! – встрепенулся Лотеску и нащупал брошенный пульт. – Займемся делом. Напоминаю, меня нужно разбудить в восемь и ни минутой позже.

– А раньше можно?

Из головы не шла записка. Если она встревожила хассаби, там не пустая ерунда.

– Можно, – милостиво разрешил начальник, – в пределах разумного.

Послание я потом откопала и собрала из кусочков: Лотеску в сердцах его порвал. «Готовься. Она тоже». М-да, веселая записка! Сунула в карман, решив при случае поговорить со специалистами. Чем хорош дорогой отель, так это техникой. После министерских мытарств свяжусь с нашими, покажу по визуальному режиму. Оригинал прихвачу в Нэвиль, если, конечно, начальник не отдаст местным умельцам.

Беседа по изопроектору выдалась сухой. Лотеску задавал вопросы, Лукас ишт Блэр, его первый заместитель, отвечал. Блэр поднялся из аналитиков, прежде работал начальником отдела. Ничего дурного сказать не могла: вежливый, немногословный. Всегда все вовремя – идеальный работник. Правда, иногда спорил с начальником, когда тот, по его мнению, не видел очевидного, но всегда аргументировал свою позицию. Внешне – типичный западник, чистокровный нэвилец. Открытое лицо, белокожий сероглазый шатен. Мы пересекались только по работе.

Думала, сижу для массовки – оказалось, нет, хассаби поручил ишт Блэру важное задание. И нашел ведь предлог! Ронсу наследил на месте убийства фальшивомонетчика, документы подозрительные, а имелась ли у него лицензия, если да, кто выдал? И завертелось под видом расследования халатности чиновников.

Господин Ронсу действительно никогда не получал дворянства, более того, родился под другой фамилией – ишт Вар. Под ней он бегал по столичным дворам, пока не поступил в университет. Тут внезапно юноше разонравилась фамилия, и будущий маг сменил ее на Ронсу.

– Так сразу? А куда подевалось «ишт»? – Лотеску постукивал пальцем по диктино, не в силах скрыть волнение.

Ну да, понимаю, некоторые мучаются, наверх пробиваются, а тут сын матери-одиночки раз – и в дамках. Что он мог совершить в восемнадцать лет, именно тогда появился Ронсу, чтобы выслужиться до личного дворянина?

– Липовый указ, – ишт Блэр оправдал авансы и основательно покопался. – Тогда проверять не стали, но в дворянских списках Ронсу не значится. Бумагу обещали переслать.

Начальник кивнул и подмигнул. Похоже, у него родилась идея. У меня тоже. Не знакомы ли Краус и Ронсу с тех пор? Тогда бы все сошлось. Не стал бы фальшивомонетчик работать со случайными людьми, встречаться с ними абы где.

Неплохо бы расспросить Лотеску о темных делишках Ронсу. Помнится, хассаби обмолвился, что ловил его, но у мага нашелся покровитель в столичной Карательной. Информатор и подручный – это почти одно и то же.

В любом случае, присмотрелась бы к Роджеру Лауру. Сомневаюсь, будто он недавно узнал о грядущей потере должности, наверняка разговоры о приемнике слышал. Вот и решил опозорить Лотеску, заставить забыть о своих преступлениях, чтобы задержаться на посту. Там, глядишь, своего ставленника протолкнул бы, плюс обезопасился от обвинений хассаби. Кто поверит тому, у кого рыльце в пушку?