– Верно, – признал Аттал, готовый снова броситься в бой. – Не хватает равновесия. В автомобильной и авиационной промышленности, в животноводстве, морском транспорте, цифровой индустрии или индустрии моды кровь не текла рекой. Возможно, Солалу просто не хватило времени. Или он не такое чудовище, каким вы хотели бы его видеть. Он выбрал лишь две мишени.

– У тех, кого вы называете мишенями, есть имя, семья и жизнь, – резко ответил один из адвокатов другой стороны. – Виржиль Солал забрал их жизни, думая, что меняет мир. И, несмотря на сегодняшний цирк в Европе, мир остается прежним.

– Тогда давайте вообще все разрушим! – взорвался Аттал, повернувшись к обвинителю. – Разве законы, суды, правила и тюрьмы когда-либо предотвращали преступления? Однако их никто не отменяет. Не следует ли наказывать за экоцид, даже если кажется, что это ничего не изменит? Каждый термит в отдельности не отвечает за разрушение целого дома. По вашей логике мы должны сдаться потому, что враг расползся по всему миру?

– Конечно, должна быть золотая середина между убийством и отсутствием реакции на происходящее, мэтр, – отметил председатель.

– Вы говорите о гражданском неповиновении? Но приводило ли ненасилие к глубоким изменениям в обществе? Оно может привести к реформам, к социальным изменениям, но не к революции. Всякая борьба против угнетающего государства или в нашем случае соучастника происходит только через конфликт, потому что угнетателя надо вынудить вести себя по-другому. А что, если насилие Виржиля Солала было лишь реакцией на насилие? Оправданной реакцией?

– Убийство никогда не бывает реакцией на что-либо, – снова возразил один из обвинителей. – В нашей стране смертная казнь давно не применяется.

Аттал улыбнулся, и обвинитель понял, что протянул адвокату контраргументы на блюдечке.

– И все же, – возразил Аттал, – мы видим, как человечеству ежедневно выносят смертный приговор: уменьшение биоразнообразия, выработка природных ресурсов, разрушение экосистем, глобальное потепление, загрязнение воды, почвы, воздуха. Мы жили в гармонии с природой, затем приручили ее, стали эксплуатировать, а теперь истощили. Миллион видов животных и растений находится на грани вымирания[94]. При таких темпах через двадцать лет в океане не останется съедобной рыбы[95]. Даже питательная ценность продуктов резко снизится из-за концентрации углекислого газа[96]. Мы изменили шестьдесят пять процентов морских экосистем и семьдесят пять наземных[97]. Вырубая леса, мы сокращаем естественную среду обитания животных и увеличиваем риск распространения неизвестных зоонозных вирусов. А по мере оттаивания вечной мерзлоты пробудятся древние микробы, возраст которых миллионы лет[98]. Вирусы, убивавшие динозавров весом в несколько тонн, намного старше ковида, который, несмотря на пандемию, оказался относительно безвредным. Вирусы станут еще опаснее из-за загрязнения атмосферы, которое, по мнению МГЭИК, приведет к повышению температуры на четыре-пять градусов. Но даже повышение на четыре градуса приведет к такому истощению ресурсов планеты и деградации экосистем, что выживет не больше миллиарда человек, а нас почти восемь миллиардов[99]. Что же мы будем делать с лишними людьми? Смотреть по телевизору, как они умирают? Для них это будет настоящей смертной казнью! Таким образом, действия Виржиля Солала направлены на их защиту, они вполне соразмерны и необходимы.

При последних словах Аттала председатель собрал воедино мозаику, разложенную адвокатом. Теперь с защитой все было ясно. Ужасающе ясно.

– Мэтр, подойдите, пожалуйста.

Аттал ожидал, что его прервут именно сейчас, и в два шага оказался перед председателем.

Тот с тяжелым предчувствием задал ему вопрос, закрыв рукой микрофон:

– Неужели вы осмелитесь?

– Вы можете мне запретить? – пожал плечами Аттал.

– Это не в моей власти. Но вы проиграете.

– Рискну. Я могу продолжать?

Стиснув зубы, председатель ничего не ответил, и Аттал снова занял свое место в центре зала.

– Я поставил перед собой цель продемонстрировать, что деятельность указанных крупных корпораций и их руководителей являет собой неоправданную агрессию в отношении человечества. Я последовательно показал, что эта агрессия более чем реальна. Я привел количество смертей, которые она вызывает, и тем самым доказал, что она действительно существует. Таким образом, реакция «Гринвара» через действия Виржиля Солала становится необходимой, своевременной и соразмерной действиям корпораций.

В зале суда поднялся ропот.

– Это дурная шутка, ваша честь? Актуальная, неоправданная и реальная агрессия и необходимая, своевременная и соразмерная действиям нападающего оборона. Мой коллега перечисляет все элементы самообороны!

– Благодарю вас, что признаете очевидное, – улыбнулся Аттал. – Потому что именно об этом я и говорю.

Взбудораженные обвинители зашептались. Как сумел этот адвокатишка найти такую огромную лазейку во французском законодательстве? Дело, казалось, рассыпалось, но один из них в последнюю секунду нашел выход:

– Позвольте вернуться к одному пункту этого абсурдного заявления о самообороне, – уверенно сказал он. – Чтобы его серьезно рассматривать, необходимо доказать, что «Тоталь» и «Сосьете женераль» несут прямую и полную ответственность за смерть хотя бы одного человека. Если верить вашим словам, то причиной нынешней и будущей смертности являются действия всех компаний вместе, а не только этих двух.