– Считаешь, ей не следовало впадать в кому?

– Да нет. Вольному воля. Только она не все нам поведала… Ты собиралась перезвонить матери Вениамина. Не раздумала?

– Раздумала. Не верит старушка в смерть сына, и хорошо. Зачем действовать на нервы?

– Нам надо нанести ей визит. И я, кажется, знаю, по какому поводу. Преподнесем подарок в честь прошедшего дня рождения. Ну не сумела фирма выполнить заказ клиента в срок…

Резкий визг тормозов рядом с нами напугал до такой степени, что я вскинулась от испуга, выдав немыслимый пируэт, и надолго умолкла. Шарахнувшаяся в сторону Наташка вообще исчезла из поля зрения. Я не сразу поняла, что она замаскировалась под второй ствол одного из деревьев, посаженных вдоль дороги. Вишневый джип, явившийся причиной нашего испуга, сдал назад и остановился прямо рядом со мной. Рыжеволосый детектив Чернов вылез из машины, так сильно хлопнув дверью, что я еще раз подпрыгнула и мысленно охнула. Впрочем, его рыжие волосы прятались под бейбсолкой.

– Я же велел не вылезать из квартиры.

Это было сказано медленно и негромко, но таким тоном, что мне сразу же захотелось стать третьим стволом дерева, пригревшего Наташку. Она как раз засветилась приветливой улыбкой, рискнув выставить на обозрение свою физиономию.

– Спасибо, что остановил…ся, – не обращая внимания на выговор, продолжала радоваться подруга подвернувшейся оказии. – Все ноги истрепали, забыли про автобус. А мы как раз о тебе вспоминали. Не икалось?

Андрей многозначительно молчал, поджидая, пока Наталья покинет свое временное пристанище. А я просто молчала – язык проглотила. Наташку это нисколько не смутило. Со словами «дай Бог тебе здоровья» она потеснила детектива и уселась в машину. Не глядя на меня, он развернулся и пошел на свое место. Не стоило ждать, пока он угнездится, я мигом юркнула к Наташке, вызвав бурный протест тем, что не могла сесть вперед. Нашла идиотку!

Андрей барабанил пальцами по рулю и молчал. Шея у него медленно краснела, все больше и больше роднясь с закатом. Я с тоской перевела взгляд на покинутое Наташкой дерево.

– Чего стоим? Кого ждем? – бодро поинтересовалась подруга.

Быстрым движением детектив сунулся в бардачок, достал оттуда голубенькую пластиковую папку и, не глядя, ловко зашвырнул к нам на заднее сиденье.

– Что это?

Непонятно, зачем Наташке нужно было спрашивать, если она тут же папочку и открыла. Внутри лежал один-единственный лист бумаги, но какой!

– Неужели я так выгляжу со стороны?! – ахнула подруга, вглядываясь в свой фоторобот. – Интересное дело! Ну, допустим, Анька – вылитая Анька. Только в пожилом возрасте. Женечка – тоже весь в нее. Еще такое впечатление, что Айболитшу по голове треснули. Надо же, как глаза выкатила! Ирку куда более симпатично нарисовали, хотя и непохоже. У нее таких локонов сроду не было. Ей короткая стрижка идет… Нет, я не согласна! Бабе, которая под меня косит, на этой картинке лет восемьдесят, не меньше. От Рождества Христова. Да меня родная собака не узнает… Андрюша, чье это творчество?

В голосе Наташки наконец-то появились тревожные нотки.

– Если органов внутренних дел, так им надо больше уделять внимания совершенствованию своего мастерства. С такими веселыми картинками ни одного преступника не найти. Погоди, погоди… Нас что, серьезно ищут? Мама дорогая! Ир, ты представляешь, что будет, если эту халтуру по ящику покажут?! Или повесят на доску объявлений нашего подъезда?

Наташка притихла и всхлипнула.

– Андрюша… Запомни меня молодой и красивой… Песня такая есть.

– Теперь понятно, почему нельзя вылезать из дома?

Вопрос детектива звучал ласково, тем не менее ответа он не дождался – Наташка всхлипывала, а у меня окончательно свело челюсти.

– Не слышу?! – гаркнул он так, что с ближайших деревьев посыпались начинающие желтеть листья.

– Так точно! – прогнусавила Наташка, уронив сумку.

Я активно поддакнула, демонстрируя полное с ней согласие.

– Я вам продукты везу на ближайшие пару дней. И прошу учесть, что вы спровоцировали меня на ряд противозаконных действий. По вашей инициативе могу лишиться лицензии и, соответственно, заработка.

– Все понятно, Андрюша, только, пожалуйста, больше не ори. Я на одно ухо уже точно оглохла. Если оглохну на второе, таких дел наворочу! Ведь тогда твои запреты точно до меня не дойдут. Или дойдут в извращенном виде. Я ведь их только на слух и воспринимаю. Ир, сумку мою подними, мы уже приехали. И перестань взмахивать руками, без глаз оставишь. Не хочется радоваться обновкам на ощупь.

До дома оказалось каких-нибудь сто пятьдесят метров. Выйдя из машины, я ощутимо занервничала, испытывая желание натянуть на голову что-то наподобие паранджи. Казалось, даже гулявшие в отдалении голуби подозрительно косят глазами в нашу сторону. Известность, несомненно, признак славы, только она бывает разная. От возможных последствий дурной славы накатила резкая слабость. Это ж до конца жизни не отмоешься. Право слово, навязалась эта Анна на наши шеи!

– Андрей! – истерично вскрикнула я, судорожно дергая на себя ручку двери и пытаясь вернуться в машину. – У тебя есть черные очки, Андрей?!

– Возьми себя в руки, – последовал спокойный совет.

– Они у меня заняты!

– Оставь дверь в покое, машина закрыта. Черные очки только привлекут к тебе внимание. Бери пример с Натальи.

– Да! – легкомысленно согласилась подруга. – Бери, не жалко. Дурной пример заразителен. Не понимаю твоих страхов. Да нас на этой листовке родные мамы не узнают… Царствие им небесное.

Наташка торопливо перекрестилась.

– Уж если до такой степени боишься быть узнанной, держи!

Она протянула мне черный пакет.

– Он самый здоровый. Надень на голову вместе с содержимым.

Сумка оказалась неподъемной. И я уже приняла решение руководствоваться здравым смыслом, то есть предоставить право ее доставки Андрею, как дверь подъезда распахнулась, явив колоритную фигуру нашей соседки Анастас Ивановича.

– Здрасс… – получилось скорее машинально, чем осознанно. В следующую минуту я уже оказалась с сумкой в подъезде и только там докончила приветствие – …те.

Тоже машинально. Никто меня не услышал. Наташка с Анастас Ивановичем оживленно обсуждали первые признаки бешенства у людей и животных. Андрей терпеливо ждал окончания разговора.

Очередной сюрприз был поднесен непосредственно в моей квартире:

– Ты уверен, что это съедобно? – спросила я у Андрея, вытягивая из очередного пакета мужские носки.

– Эту сумку оставь. Там все личное. Сегодня заночую у вас.

– То есть как это заночуешь? Хочешь сказать, что входишь в продуктовый набор?

– Я не съедобный. У меня в квартире ремонт. Не выгоните же на улицу?