почта. Нет, как минимум, лента новостей. И как только ее выключают? Может, подушкой в него запустить? Нет, слишком лень. На кой черт ему только пришло в голову будить меня так рано. Спала бы ещё и спала.

— Господа Анна и Анджей честны перед вами. Оба ночевали одетыми. Бастард на полу, возле колыбели с эльфийским младенцем.

— Жаль!

— Простите?

— Я надеялась пристроить их обоих в хорошие руки друг другу, — берсерк подавился, и мне пришлось приоткрыть один глаз. Вроде, прокашлялся. Вот и славно.

— В вашу земную квартиру пришла женщина.

— Ты открыл ей дверь? — великий подвиг — повернуть голову. Второй глаз открылся с невероятным трудом.

— У госпожи был собственный ключ.

— Только не говори, что это была хозяйка квартиры, приподняла я голову над подушкой и тут же уронила обратно. Далет не слишком взволнован, значит, ничего плохого не случилось.

Гостей я могу принимать согласно пятому пункту договора. На Земле сейчас день. В квартире прибрано, парни постарались на славу. Все же есть от них толк. Спросит, скажу, что ко мне приезжал институтский друг из… ну пусть будет, Анголы. Там смуглых вроде бы много. По-русски говорит не слишком хорошо, вот и нес всякую ахинею. Сомневаюсь, что берсерк ляпнул уж совсем что-то не то. Да и потом, если бы выяснилось, что в квартире появился пролом в другой мир, вокруг моей постели сейчас толпился бы не Далет, а участковый, полиция и ОМОН. Как же! Стену сломали! Не квартиранты, а вандалы!

— Это мать господина Александра. Гадина Николаевна.

— Только не говори, что ты её ТАК называл, — весь сон как ветром сдуло, путаясь в одеяле, я подлетела на ноги. Свекровь тут, Лео смылся, Анджей и Анютка вели себя как целомудренные девственники! Что за день-то сегодня такой? Ещё и Сашка куда-то ушел.

— Полагаю, что нет. Гадина Николаевна приняла меня за нелегала-мигранта, которого вы подобрали в порту по своей доброте.

— Фух! — схватилась я пальцами за одежду, — Отвернись! Дальше что было? Чупокабр здесь, уже хорошо! Вурдалак? Ага, вижу. Несчастье, это ты его сожрал?

— Я сплю! Только изверги способны разбудить фамильяра в такую рань.

— Вурдалаки приобретают форму скелета с первыми лучами солнца.

— Отлично. Не подглядывай, — скинула я с себя ночную рубашку.

— Гадина Николаевна приняла младенца за своего внука.

— Что?!

— Госпожа взяла младенчика на руки, восхитилась его статями и нарекла Ярославом.

— Кем?!

— Ярославом.

— Чудесное имя для эльфа! Надеюсь, хотя бы не Мудрым? Далет, застегни молнию, у меня руки трясутся! Дом, не мог подкинуть мне нормальную одежду, а? Вечно какие-то извращения! То платье, то халат до полу. За что ты меня так не любишь?

— Ты в моем сердце, великолепная ведьма, — пробасил пол своим скрипом. И на лопатки мне опустились теплые ладони мужчины. Я уже, кажется, за всей суетой начала забывать, как это бывает. Обжигающее, ничего не значащее для нас обоих, — я надеюсь? — прикосновение. Взволнованное дыхание красавца щекочет шею, будоражит чувства. «Не он!» — набатом бьёт сердце о ребра. И все же я откликаюсь. Не я, моя женская суть. Ласково и почти нежно сходится платье. Мимолётная забота. Как же я скучала по ней. Нет в мире ничего слаще, чем почувствовать себя той, о которой пекутся всем сердцем. Такие касания ни с чем спутать нельзя. И все же я не готова ни ответить на них, ни сполна насладиться. Просто, наконец, чувствую себя женщиной. Позабытое и столь желанное чувство. Спасибо, Далет, что напомнил.

— Исполнено, — выдохнул он в мой затылок.

— Благодарю, — как можно холодней ответила я.

— Госпожа, дозволено ли мне будет обратиться к вам с просьбой? Я был бы безмерно благодарен вам за…

— Потом! — нащупала я ногой ботинки. И эти на молнии. Да что ж такое-то! Еле втиснулась, похоже, что дом ошибся с размером. Откуда он вообще добывает все эти вещи?

Бегом вылетела из спальни, уже на лестнице, ступени которой играли похоронный марш, натолкнулась на Сашку.

— В городе нет ни одного агентства недвижимости, ты представляешь?

— Твоя мать!

— Настен, ну зачем ты так грубо говоришь. Съеду я, только дай время. Ну, хоть денёк.

— Твоя мать!

— С позиции лингвиста правильнее было бы сказать: «Твою мать!» Мат совсем тебе не к лицу, Настен. Давай без него обойдёмся, ладно?

— Саша! Я ещё даже не начинала ругаться. Твоя мать!

— Твою мать, — поправил меня он снова, чем окончательно разозлил, — Не умеешь, так и начинать не стоит.

— Галина Николаевна пришла к нам в квартиру! Она где-то добыла ключ.

— Я рад, что ты снова говоришь, «к нам». Что?! — схватился он за горло так, будто я его придушила. Впрочем, до этого не так далеко.

— Твоя мать!

— Полностью согласен с таким выражением чувств.

— Не перебивай! Твоя мать решила, что эльфенка родила я! От тебя, Саш!

— Я тоже так вначале так подумал.

— Идиотизм заразен или передается по наследству вместо фамильного серебра?

— Что будем делать? Мама видела ушки? Сразу же понятно, что этот ребенок не мой. И даже не твой.

— Уши? Понятия на имею. Бежим. Может, ещё удастся перенаправить торнадо!

Сашка было запнулся. И тут мы увидели Аньку с бастардом, оба выходили из комнатки под лестницей.

— Их будет не жалко. Почти, — принял решение Саша.

— Пожертвуем малым. Согласна, — шепнула я в ухо бывшему и залилась соловьём уже в голос, — Анджей, дорогой, я так рада тебя видеть. Анечка, тебе хорошо спалось? Никто не мешал?

— Я тааак выспалась! Как никогда в жизни.

— А ты, Анджей?

— Полночи провел за книгой. Вы случайно не помните, кто все же отец той пятерни, которая вроде бы родилась от мультиолигарха? Я, признаться, несколько озадачен смелостью авторской мысли.

— Не помню. Анечка, помоги мне позаботиться об одной женщине.

— Умоляю! — громко выкрикнул Саша, — Скажите, что эльфенок ваш сын!

— Вы смотритесь как пара влюбленных, — добавила я. Черт, где все-таки рецепт приворотного зелья? Найду сразу же после того, как выпровожу свекровь. И сварю.

Анджей

Хрупкое счастье растаяло вместе с туманным утром. Перед самым рассветом я задремал за книгой. Мир порока, любви, страстей, приключений — вот то, во что превратился мой сон. Как тесно они переплелись в этой книге.

Героиня даже не знает, от кого рождены ее малыши. Многого я не понял, многие грани жизни открылись для меня совсем с иной стороны. Женщина — сосуд, наполненный сотней оттенков драгоценного напитка. И только от мужчины зависит, каков будет тот вкус, которым раскроется женщина в его жизни. Сладость, горечь, а может, все вместе.

Тем интереснее для меня время, проведенное рядом с