Выражение его лица испугало Долли. Сосредоточенное, почти тревожное. Ей нечасто приходилось видеть Джимми таким серьезным. И как ни хотелось Долли узнать побольше про доктора и Вивьен, пришлось замолчать.

Джимми провел рукой по ее щеке.

– Дороти Смитэм, – произнес он, и Долли тут же обмякла. – Я влюбился в тебя с первого взгляда. Помнишь то кафе в Ковентри?

– Ты нес мешок с мукой.

– Да, я такой, – рассмеялся Джимми.

Долли улыбнулась, отодвинула тарелку и закурила. В ресторане похолодало, радиатор больше не тикал.

– Мешок был огромный.

– Я уже говорил тебе, что ради тебя готов на все.

Долли кивнула.

– Я не шутил. Я сделаю все, о чем ни попросишь.

– Тогда сходи за официантом, пусть включит радиатор.

– Я серьезно, Долл.

– И я. Стало как-то зябко. – Долли обхватила себя руками за плечи. – Разве ты не чувствуешь?

Джимми не ответил, он сосредоточенно рылся в карманах.

Заметив официанта, Долли махнула рукой. Тот, похоже, увидел ее жест, однако отвернулся и зашагал к кухне. Долли заметила, что другая пара ушла и они остались одни в пустом промозглом зале.

– Кажется, нам пора, – сказала Долли. – Уже поздно.

– Минутку.

– Я замерзла.

– Неважно.

– Но Джимми…

– Я пытаюсь сделать тебе предложение, Долл.

Собственная неловкость заставила Джимми расхохотаться.

– И веду себя как болван!.. Видишь ли, я делаю это в первый раз. Надеюсь, и в последний.

Затем он встал со стула, опустился на колени, глубоко вдохнул и произнес:

– Долли Смитэм, я прошу вас оказать мне честь, согласившись стать моей женой.

Долли замерла. Сейчас он сбросит маску и рассмеется. Конечно же, Джимми шутит. Тогда, в Борнмуте, он сам просил ее подождать, пока накопит достаточно денег. Сейчас он встанет с колен и спросит, какой ей десерт. Однако Джимми упрямо стоял на коленях и пристально смотрел на Долли снизу вверх.

– Джимми, ты замерзнешь. Вставай сейчас же!

Джимми не послушался. Не сводя глаз с Долли, он поднял левую руку. Его пальцы сжимали кольцо. Полоску желтого металла с маленьким камушком: не новое, но и не старинное. Театральный реквизит, догадалась Долли. Ай да Джимми! Хотелось бы Долли уметь так же быстро включаться в игру.

– Сперва мне нужно вымыть голову, и тогда я подумаю над твоим предложением, – сострила она.

Челка упала ему на лоб, и он упрямо тряхнул головой. Ни тени улыбки на лице.

– Я прошу тебя стать моей женой, Долл, – повторил Джимми. Непробиваемая искренность в его голосе, ни малейшего намека на иронию… Что-то тут не так. Неужели он не шутит?

Долли решила, что он шутит! Джимми с трудом удержался от смеха. Он не шутил. Джимми смахнул со лба прядь волос, вспоминая, как они поднимались по лестнице, вспоминая глаза Долли, когда ее алое платье упало на пол, и как бесстрашно она вздернула подбородок и встретила его взгляд. И в то же мгновение Джимми почувствовал себя юным и сильным и осознал, какое счастье быть здесь и сейчас, рядом с Долли. Он вспомнил, как долго не мог уснуть, не в силах поверить, что его выбрала такая девушка, и, глядя на спящую Долли, понимал, что никогда, до самой старости, ее не разлюбит. А когда они оба состарятся, то будут сидеть в удобных креслах на ферме и по очереди заваривать друг другу чай, а их дети вырастут и разлетятся из дома.

Джимми хотелось нарисовать Долли эту картину, чтобы она увидела ее так же ясно, как видел он, но Долли любит сюрпризы и не согласится заглядывать в конец, когда все только начинается. Вместо этого, собрав мысли, словно разлетевшиеся листья, он просто сказал:

– Выходи за меня замуж, Долли. Я еще не разбогател, но люблю тебя, и каждый день без тебя для меня словно вечность.

Джимми смотрел, как изменяется выражение ее лица, как опускаются уголки губ, как поднимается бровь. Наконец-то она поняла.

Долли глубоко вздохнула, потянулась к шляпе и, нахмурившись, принялась вертеть ее в руках. Она любила драматические паузы, и Джимми, не чуя беды, любовался ее точеным профилем, как когда-то, на лужайке у моря.

– Ох, Джимми, – промолвила Долли неверным, словно чужим голосом, повернулась к нему, и Джимми заметил у нее на щеке след от свежей слезинки. – Просить меня об этом, просить меня об этом сейчас!..

Не успел Джимми поинтересоваться, что она имеет в виду, как Долли бросилась вон, по пути ударившись бедром о соседний столик, и выскочила на темную улицу, даже не глянув через плечо. Только спустя несколько минут, когда она не вернулась, Джимми осознал, что произошло. И внезапно увидел себя со стороны, словно на собственной фотографии: одинокого человека, который утратил все, чем дорожил, на коленях, на грязном полу жалкой забегаловки, где с каждой секундой становилось холоднее.

Суффолк, 2011 год

Уже потом Лорел гадала, почему мысль погуглить имя матери посетила ее так поздно. С другой стороны, не укладывалось в голове, откуда имя Дороти Николсон может взяться в Сети.

Прямо в машине Лорел достала телефон и вбила «Дороти Николсон» в поисковую строку. Она так спешила, что сделала ошибку, пришлось набирать снова. Потом, с замиранием сердца, нажала на «Поиск». Сто двадцать семь результатов. Американский генеалогический сайт, Тельма Дороти Смитэм ищет друзей в Фейсбуке, австралийские «Белые страницы», и – примерно в середине списка – сайт Би-би-си в разделе «Военные архивы» выдавал подзаголовок: «Лондонская телефонистка вспоминает Вторую мировую войну». У Лорел задрожали пальцы.

Страница содержала воспоминания некоей Кэтрин Фрэнсис Баркер, работавшей во время войны в Военном министерстве в Вестминстере. Информацию предоставила ее дочь Сюзанна Баркер. К статье прилагалась фотография: энергичная старая дама в кокетливой позе на малиновом диване с вязаными подголовниками.

Подпись гласила: «Кэтрин (Китти) Баркер в домашней обстановке. Когда война закончилась, Китти перебралась в Лондон, где какое-то время работала телефонисткой. Она хотела вступить в Женскую вспомогательную службу ВМС, но ей пришлось отказаться от этой мысли, потому что министерство нуждалось в телефонистках».

Сама статья оказалась довольно длинной, и Лорел решила прокрутить ее.

Несколькими абзацами ниже она нашла то, что искала:

«Я выросла в центральных графствах, и в Лондоне мне было негде остановиться; во время войны таких, как я, расселяли по квартирам. Мне повезло остановиться в особняке одной знатной дамы. Я жила в доме номер семь по Кемпден-гроув, и, как ни странно, это было очень веселое время. Со мной жили еще три девушки, а также прислуга леди Гвендолен Колдикотт: кухарка и компаньонка Дороти Смитэм. Мы подружились с Дороти, но впоследствии, когда я вышла замуж, жизнь развела нас. В военное время отношения завязываются быстро… Интересно, что стало с моими друзьями из дома на Кемпден-гроув. Надеюсь, они пережили войну».