— Не боишься, что ты станешь первым, на ком я захочу опробовать свои навыки?

Вместо ответа я сделал шаг вперед.

К ней.

Встал так близко, что ее ладонь, держащая оружие, уперлась в мой живот.

— Правило первое: страх делает из тебя жертву. Поэтому забудь об этом слове и больше никогда не вспоминай, — проговорил я тихо, но твердо, глядя в ее глазища через пелену черных ресниц девушки и с удовлетворением замечая, что каждое слово, сказанное мной, приходит в цель. Как выстрел. — Правило второе: если решила стрелять, то делай это. Не мешкай. Не говори. Не пытайся оправдывать себя или того, в кого направлено оружие. Просто медленно и уверенно нажимай на курок. Слова всегда лишние.

Я встал так, что девчонка оказалась в моем полном плену.

Прижатая спиной к моей груди.

Между моими руками, которыми я взял ее ладони, заставляя обхватить револьвер.

— Держи револьвер всегда двумя вытянутыми руками. Вот так.

Я сжал своими руками ладони Лизы, ощущая спиной, как она задержала дыхание, но не попыталась вырваться или отступить от меня. Даже если такая возможность была.

— Помни, что противники сильнее тебя и быстрее. Не давай им шанса выбить оружие из твоих рук.

Под моими ладонями она обхватила прохладную сталь пальцами, делая это довольно уверенно, несмотря на то что ей довелось пережить в первой же игре. Выдержать такое могут только единицы.

— Прежде чем стрелять, убедись, что револьвер снят с предохранителя.

Я коснулся большого пальца Лизы, приподнимая его и давая почувствовать, где именно он располагался и как легко было перевести его в другое состояние.

— Выбери цель.

Я кивнул головой вперед, где на некотором расстоянии от нас были расставлены бутылки, чуть ослабляя свои руки, чтобы она могла сделать это сама.

— Каждый выстрел должен быть осмысленным решением. А принимая решение, ты должна быть спокойна и уверенна.

Лиза была напряжена.

Но, по крайней мере, не была напугана.

Я знал, что со временем она всему научится, и тогда ей станет легче.

Мой отец всегда говорил, что между решением выстрелить и самим выстрелом должен быть один удар сердца. Иначе ты начнешь размышлять и, скорее всего, передумаешь делать это.

У него было много оружия, которым он никогда не пользовался во вред.

Это он учил меня управляться одинаково ловко с ножом, топором, револьвером или винтовкой. Хотя сам предпочитал тихую и неприметную рыбалку и никогда не ходил на охоту.

— Нажимай на курок плавно и не бойся отдачи.

Я ослабил свои руки, но не убрал их, придерживая ладони Лизы на всякий случай.

Не подгонял, терпеливо ожидая, когда она сама решится сделать это.

Это было тяжело. Я знал. Потому что память всегда играет с нами злые шутки, подкидывая те воспоминания, о которых нужно забыть. И теперь Лиза видела не эти бутылки, а женщину, которая лежала на полу в луже крови.

Нужно было в буквальном смысле переступить через себя, чтобы нажать на курок. Снова. Пусть даже в другой ситуации.

Но Лиза удивила в очередной раз, когда всё-таки сделала это.

Только зажмурилась от прозвучавшего выстрела и не сразу смогла открыть дрожащие ресницы.

— Не попала… — пробормотала она, видя, что бутылка, в которую она целилась, осталась на месте.

— Попробуй еще.

— А у тебя не будет проблем? — вдруг вскинула голову девчонка, повернув ее и глядя на меня вверх, чуть прищурившись.

— Например, каких?

— Звук выстрела очень громкий. Разве люди не услышат и не вызовут полицию?

Так вот почему она решила стрелять и даже не сопротивлялась этому.

Умно!

— Поблизости нет людей, Лиза, — усмехнулся я, заглядывая в ее глаза и замечая, как девчонка поджала губы в явном разочаровании.

— Но я вижу дорогу на берегу.

— Она давно считается заброшенной. По ней передвигаются только большегрузы, и то нечасто.

Нужно было признаться, что ее цепкий ум и эта нерушимая жажда свободы не только восхищали меня, но и возбуждали. Очень.

Ее тонкий чарующий аромат, близость тела, эти глаза, в которых всегда было столько мыслей, — всё это заводило во мне зверя, когда с одинаковой силой хотелось зажать ее и показать место, чтобы она выкинула все мысли о побеге и смирилась с тем, что будет моей. И хотелось, чтобы она сопротивлялась и удивляла меня снова и снова.

— Я хочу попробовать еще.

В какой-то момент девчонка явно смутилась, поспешно отводя взгляд и снова глядя исключительно на бутылки.

Почувствовала своим телом, как я возбужден?

— Так пробуй. Всё в твоих руках, Холодное сердце, — прошептал я ей почти на ухо, склоняясь к ней ближе и почти касаясь губами ее кожи.

Эта фраза была весьма двусмысленной.

Но Лиза поняла то, что я хотел сказать. Она услышала.

Поэтому смутилась сильнее. Но снова не предприняла попыток сбежать от меня или сделать хотя бы один шаг вперед, создавая пространство между нашими телами.

Я убрал руки, давая ей возможность действовать самой. Почувствовать вес револьвера и его силу.

А еще потому, что больше не было сил сдерживаться.

Я хотел касаться ее.

Словно сумасшедший.

Лиза выстрелила снова, в этот раз более уверенно, но вздрогнула не от резкого звука выстрела.

А потому что я скользнул руками под ее объемную теплую кофту, сжимая пышную грудь девчонки и упираясь пахом в ее ягодицы.

— Ты мне мешаешь, — выдохнула она, но снова не попыталась убрать мои руки или попытаться отодвинуться.

Она словно играла со мной.

Проверяла меня на прочность. Каждый раз.

И каждый раз я проигрывал, потому что не мог устоять.

— Попробуешь еще раз? — вместо этого выдохнул я. И снова мои слова прозвучали так, словно речь была не только об оружии.

Лиза зашевелилась, но лишь для того, чтобы повернуться ко мне и встать лицом к лицу.

***

Он хочет меня.

Эта мысль заглушала всё остальные, заставляя меня судорожно думать.

Нужно было использовать это.

Использовать, как любую другую возможность сбежать из этого места.

Этот мужчина вселял в меня какой-то благоговейный ужас. Какой может внушать кролику удав. Когда ты боишься, но при этом не убегаешь. Не можешь отвести глаза. Потому что было еще и фееричное ощущение, что его сила и его власть могут покориться тебе — слабой, хрупкой и незначительной, стоит только приручить этого зверя.