всю эту нелепую историю, которую вы все придумали. Ему это не понравится, и он никогда не посмотрит на тебя так, как ты бы того хотела, Исси. Что бы ты ни чувствовала к Робу, это не взаимно.

Выпалив это, Конни выбежала из комнаты.

— И чувства Ала к тебе тоже, — крикнула ей вслед Исси, и уголки моих губ слегка дернулись, когда Исси зарычала.

— Извини, — сказала она и взяла следующую тарелку, чтобы вытереть. — Временами она просто выводит меня из себя.

— Ты правда считаешь, что твоя сестра сказала бы Алу, что девушка мертва, если бы это было не так?

— Нет, она не жестока. Ревнует, да, но она никогда бы не сказала что-то подобное просто для того, чтобы добиться своего. Однако есть что-то, о чем она нам не говорит. Извини за ее возмутительные намеки.

— Не волнуйся, она не первая женщина в этом лагере, ненавидящая меня до глубины души.

Исси рассмеялась.

— Пойми, Эндрю, чона не ненавидит тебя. Она просто не хочет этого.

— Я тоже.

— Ей, конечно, повезло, но если эта связь настоящая, что-то все равно произойдет. От этого нельзя убежать, Эндрю.

Мне это совсем не понравилось, ни капельки.

— Значит… ты и Роб.

Она снова хмыкнула и закрыла лицо руками.

— Это безнадежный случай.

— Не такой уж и безнадежный. Ты добрая, а Тания — нет. По крайней мере, на мой взгляд.

— Он Хроматический дракон, а я нет.

— Ты дракон. Не человек.

— Честно говоря, разница не велика. Они тоже ненавидят нас до глубины души.

Я прищурилась.

— Почему ненавидят?

— Потому что мы любим людей, они ненавидят нас за это. Честно говоря, когда Алу пришла в голову эта глупая идея, я даже не думала, что мы сможем зайти так далеко, но вот мы здесь.

— Ты знаешь его уже давно, не так ли?

Она кивнула.

— Наши с Конни родители входят в королевский совет короля Луи. Мой отец тоже Ласточкокрылый. Мы практически выросли с Альбертом.

— Понимаю. Так он правда сильно привязался к той девушке?

— Любовь с первого взгляда. То, как Ал рассказывает о той ночи, просто волшебно, и думаю, мы больше никогда об этом не услышим.

Я мрачно кивнула.

— Роб уже много лет пытается найти ее. По крайней мере, теперь он знает ее имя.

— Не то чтобы это могло помочь теперь, когда она мертва.

— Жаль, но это правда. Пожалуйста, просто дай ему побыть в одиночестве несколько дней.

Я кивнула, и посуду мы домывали молча.

АЛЬБЕРТ

Я был опустошен. Вымещал свое отчаяние на дереве, пока Гельмут и Калеб терпеливо ждали.

Констанция отказалась рассказывать, как умерла моя леди, как умерла Катрина.

Мое сердце было разбито вдребезги.

Ну и что с того, что я понятия не имел, как она выглядит.

Тот вечер был идеальным, волшебным, до нашей встречи она ненавидела меня до глубины души, и я понятия не имел, что она чувствовала ко мне после этого, а теперь… Теперь я никогда не узнаю, потому что она умерла.

Роб мог бы разыскать ее подругу. Констанс скажет мне, как зовут ту девушку.

Я выбью из нее имя, если придется.

Мне нужно выяснить, как умерла Катрина, даже если это будет последнее, что я сделаю.

— Ал, — позвал Гельмут. — Как думаешь, Конни могла сказать это из-за того, что она чувствует к тебе?

— Нет, Гельмут, Констанс никогда бы так не поступила. Мы живем в несовершенном мире, вот и все. Но я знал, что она была единственной для меня.

Я вздохнул, Гельмут и Калеб тоже.

— Давай будем честны здесь на секунду, Ал. Я знаю, что ты испытывал что-то глубокое к этой девушке, — сказал Калеб. — Но твой отец все равно не позволил бы вам быть вместе.

— Он любил драконицу, Калеб. Он увидел бы ту же любовь в моих глазах. Я знаю, что он мог бы понять. Дризельда — ничто по сравнению с Катриной.

Катрина. У нее даже имя было королевское.

— Она любит людей так же, как я люблю Хроматических драконов. После короткой встречи с ней я уже захотел измениться, стать лучше, а главное, мне казалось, что я действительно стал лучше. Она произвела на меня настолько сильное впечатление, что я переосмыслил свое отношение к простолюдинам. Но у меня даже не было возможности сказать ей об этом.

— Она знала это Ал, если она умерла, она действительно знала, — сказал Гельмут.

— Мне нужно узнать, что произошло. Мне нужно увидеть могилу, Гельмут.

Он снова вздохнул.

— Ал, а вдруг у нее была собачья морда?

Калеб начал смеяться, и мне захотелось ударить Гельмута по лицу.

Вместо этого я зарычал на них, срываясь с места.

— Да ладно тебе, Ал, — закричали они оба, когда я рванул обратно в лагерь. Они оба последовали за мной. Я хотел, чтобы они свалили на все четыре стороны.

— Ты видел только грустные серые глаза и красивые губы. Она действительно могла быть уродиной под этой маской.

— Да хоть даже с собачьей мордой, Гельмут, — взревел я. — Мне все равно.

— Ладно, извини. Связь была реальной. Я просто хотел убедиться, что ты плачешь по-настоящему, а не выдуманного образа. Извини.

— Я ничего не выдумывал. Ее душа говорила с моей.

— Ты ведь понимаешь, как это звучит?

— Мне все равно! — снова закричал я. — Она мертва, а вы оба ведете себя как идиоты. Просто оставьте меня в покое.

Я бросился к своему дереву и оставался там до тех пор, пока не пришло время снова сражаться. Надеюсь, я умру на этой войне и на том свете воссоединюсь с ней.

Мое тело сотрясалось от беззвучных рыданий. Моя леди исчезла. Ее больше нет в этом мире.

КЭТИ